Лейка непонимающе хмурилась. Я наклонился к ней поближе и шепотом перевел:
– Через десять минут начнут.
Привычное холодное сияние стало ледяным. Она кивнула и чуть отодвинулась.
– Присядем, – скомандовал Норд, и все поспешили занять места за столом.
Что дальше? Голос и апорт?
Несса лениво отлипла от окна и захлопнула форточку, оставив сигару тлеть в стаканчике на подоконнике. Она неисправима… Сцилла недовольно покосилась на это безобразие, закинула ногу на ногу и расстегнула жилет на груди, плотно вбитой в узкий топ. Ракурс интересный… Каких-то пять лет назад это была милая, вечно краснеющая шестнадцатилетняя девочка Присси с двумя косичками. А теперь выросла истинная Харибда. Ее энергия напоминала стремительный водоворот, норовящий затянуть в свою пучину весь город. Отчасти Сцилла с этим справилась – работала риелтором и неплохо преуспела. Могла заболтать кого угодно и считала, что один поход в ночной клуб вполне стоит недельной головной боли.
Я взял Лейку за руку и потянул за собой, но она ловко вывернулась – как бы невзначай, скользнула в конец стола и опустилась в кресло рядом со Сциллой. Прямо напротив Норда и у свободных кресел во главе стола. Пять баллов. Что ж, сама захотела, кто бы спорил. Я прошел следом и сел на соседнее место.
– Говорить с Советом буду я, – заявил Норд, обвел всех взглядом и остановился на мне. – Возражения есть?
Возражений не было.
– Ты это затеял – ты и расхлебывай, – хмыкнула Несса.
Всегда она мне нравилась!
– Я хочу получить ответы, и получу их, – отрезал Норд. Повернулся к Лейке и добавил на русском: – Сейчас убедимся, что я был прав.
В коридоре раздались шаги, все замолчали и уставились на дверь. Лейка посмотрела на единственные свободные места рядом и вжалась в спинку кресла. Дошло, да? А могли сесть ближе к выходу. Если бы не чьи-то детские выходки. Дверь распахнулась, в зал вошли трое. Хо-хо… Вот так сразу и тяжелой артиллерией? Значит, Совет как минимум признает, что проблема существует. В противном случае прислали бы кого-то дежурно отмазаться.
Я с этой троицей близко знаком не был, и слава богу. Такие знакомства не сулят ничего хорошего. Местных кураторов Рауля Гусмана и Виктора Баэса знали далеко за пределами Испании. Гусман внушал доверие одним своим видом: мягкий взгляд, густые, чуть нахмуренные брови, обманчиво простодушное выражение лица. Умел подбирать нужные слова и проникать прямо в мозг без всякой сверхсилы. К пятидесяти годам работа в Совете его уже заметно тяготила, но он считал, что делает важное дело. Баэс этим не страдал. Потому что искренне наслаждался. Был в два раза младше и в десять несдержаннее. Любой конфликт для него все равно что праздник. Думаю, родись он во времена инквизиции, был бы счастлив. Под смазливой внешностью пай-мальчика скрывался тот еще циничный психопат.
Третьей была Агата Мендес – глава испанского филиала. Дама без возраста и чувства юмора, совершенно не умеющая улыбаться. Плотно сомкнутые губы, строгие «профессорские» очки и неизменно зажатая между пальцев ручка, которой она любила громко щелкать, но никогда ничего не записывала.
Троица промаршировала по залу. Гусман и Баэс – сели во главе стола, демонстрируя полнейшее спокойствие. Агата прочесала зал угрюмым взглядом, на секунду задержавшись на Лейке. Опустила любимую ручку в карман пиджака, оперлась ладонью о стол и сухо произнесла:
