Ледяная вода обожгла ладони и лицо, но сегодня это не раздражало мерзлячку Дашу. Её согревала мысль, что самые авторитетные девочки приняли в свою компанию. «И даже хорошо, что на их фоне я выгляжу бледненько – не конкурентка, – рассуждала она. – Возможно, потому и взяли».
Глава 8
На линейке Саша сунул Мише в руку сложенный клочок бумаги.
– Дашке передай, – шепнул он.
Тот перекинул следующему. Записка пошла по рукам. Но почтовая цепь прервалась, не доведя послание до адресата…
Председатель совета дружины объявил об окончании линейки. Отряды строем двинулись в столовую.
***
– От кого это тебе записочка, Даш? – спросила Женя, растапливая масло в горячей манной каше.
– Какая записочка? Ты о чём?
Женя остановила ложку у рта.
– У тебя секреты от нас? Та, которую всем отрядом передавали на линейке.
– Нет у меня никаких секретов. И записки никакой нет.
– Это точно Валька, – сказала Надя, звякнув пустым стаканом о край тарелки.
Из-за соседнего стола повернулся Саша.
– Что расшумелись, девчонки?
– Да у нас, кажется, паршивая овца завелась, – сквозь зубы процедила Надя. – Дашке записка не дошла.
– Ё-о-оперный театр… – только и смог протянуть Саша.
– Случайно, не знаешь, от кого?
– Случайно, знаю, но не скажу – я ж не баба трепаться.
***
После завтрака подруги устроились на скамейке в аллее, ведущей к павильону. Вскоре на дорожке появилась Валя. Она плыла животом вперёд, лениво переставляя ноги – довольная, раскрасневшаяся от дополнительно съеденных бутербродов, собранных у соседок по столу.
– Сидите, я сама с ней поговорю, – бросила Надя и шагнула, преграждая Вале дорогу.
– Чё какая разъярённая? – ничуть не смутившись, спросила та. – Плохо покормили, что ли?
– Договоришься! Отдай записку по-хорошему, а то узнаешь, какая я, когда разъярённая.
– У меня её нет.
Валя говорила медленно, также как недавно шла. В голосе сквозили вызывающие нотки.
– Тебя обыскивать, что ли? Я же знаю – это ты. И пастой девчонок мазала тоже ты.
– А если скажу, кто записку перехватил? – нехотя проговорила Валя.
Надя опешила.
– Врёшь?
– Скажу, и отвяжешься от меня навсегда, понятно?
– Отвяжусь-отвяжусь, давай резче!
– Вон носатая скачет, – Валя, кивнув в сторону, окликнула: – Эй, Нино, поди-к сюда.
– Что за сбор? – игриво поинтересовалась Нина, щурясь из-под козырька картонного корсета без макушки.
– Веселишься? – язвительно спросила Валя.
– А что ещё делать? Скоро на реку пойдём, здорово же!
– Ты записочку Дашке сначала отдай, а потом уж и загорай.
Нина замерла, вытаращив глаза.
– Дурочкой не прикидывайся, выворачивай карманы, – напирала Валя.
– Да нет у меня ничего, сами смотрите, – сказала Нина и подняла руки вверх.
Валя бесцеремонно залезла в глубокий накладной карман, оттопырившийся на ситцевом сарафане Нины, и на глазах у изумлённой Нади извлекла скомканную бумажку
– Это ещё что?! – не менее изумлённо воскликнула Нина.
– Ну, артистка! Не знает она.
– Да я правда не понимаю, как это там оказалась, – зашептала Нина дрожащими губами. Сквозь смуглую кожу на лице проступил румя нец. Руки задрожали.
– Вот, передай своей подружке, – сказала Валя, протягивая записку Наде. – И дай уже пройти – всю дорогу загородила.
Та отступила на шаг. Валя невозмутимо поплыла дальше.
Надя наотмашь ударила Нину по щеке. Та вскрикнула, схватилась за челюсть и, всхлипывая, побежала прочь.
Подруги послушно сидели на скамейке, боясь пошевелиться. Дашу, мирную по сути, сцена расправы привела в ужас. Надя подошла, победоносно вручила ей послание. Глядя на перекошенную гримасу на лице, воскликнула:
