Вдохновленная Хаосом - страница 17

И все же я оставалась реалисткой. Согласно уставу университета, отношения между преподавателями и студентами под запретом. Мне не хотелось тешить себя никому ненужными надеждами, поэтому я так ему и не написала. В больнице мы больше не сталкивались. На занятиях профессор Рид продолжал относиться ко мне по-прежнему: как к одной из сотен студенток. Ни больше, ни меньше.

Но судьбу уже было не остановить, как позже заметила Линдси. Спустя две недели мы с Уильямом столкнулись на выставке, посвященной античной скульптуре. Он первым заметил меня. Первым подошел. Первым заговорил. Первым сказал, что скучал по нашей непринужденной беседе. А я первой предложила снова прокатиться по городу.

Вновь долгие разговоры по душам, заинтересованные взгляды, улыбки и прощальный поцелуй, на этот раз в щеку. Бабочки неистовствовали, почти причиняя боль. Но я ее не замечала. После второй встречи руки постоянно тянулись к мобильному, умоляя написать Уильяму, но я ждала. Тогда мне захотелось хотя бы раз в жизни действительно довериться судьбе: если произойдет еще одна случайная встреча, я сдамся на волю фатуму.

Все решилось спустя неделю. Другой конец города, богом забытый маленький букинистический магазин и… Уильям. Сосредоточенно изучавший потрепанный том исторического трактата, небрежно прислонившись к стеллажу в углу магазина.

Возникшее в тот миг удивление на его лице подделать было невозможно. Мне так казалось. Он в шутку бросил, что, судя по всему, нас действительно продолжала сводить сама жизнь. Фатум. Судьба… Снова судьба… И тогда я с ним согласилась.

Той ночью, после очередной поездки по городу, я сама сделала первый шаг. Пусть даже крылья бабочек, словно тонкие лезвия, теперь наносили раны, я верила, что профессор стоит того: стоит каждого укола боли.

Как только Уильям затормозил на парковке возле моего дома, я, отбросив страхи и сомнения, потянулась к нему и поцеловала.

Не просто легко коснулась губами его губ и замерла, а бросилась в настоящую атаку. Сперва Уильям замер, опешив от моего напора, но уже спустя миг перенял инициативу. Я перебралась к нему на колени, продолжая упиваться сладостью запретного плода.

Спустя вожделенно-мучительные минуты, когда мы наконец смогли остановиться, и, тяжело дыша, изучали друг друга сияющими глазами, Уилл хрипло прошептал: «Покажешь свою мастерскую?»

Мне следовало отказаться.

Мое согласие снесло остатки преград между нами. Их буквально смыло цунами.

Мягко очерчивая контур глиняной виноградной лозы, я неустанно ощущала на себе взгляд Уильяма. Мельком оглянувшись на него, я улыбнулась. Он расслаблено сидел на диване, обезоруживая своим великолепием, и следил за каждым моим движением.

Спустя несколько минут послышались шаги, и Уильям встал позади меня, пока я продолжала попытки довести скульптуру до идеала.

– Великолепно, – прошептал он совсем рядом.

– Спасибо, мне тоже нравится результат, – улыбнулась я, испытывая особое удовольствие от того, что именно Уильям похвалил мою работу.

– Я не о скульптуре, Лайла,

Когда я резко повернула голову, оказалось, что нас разделяло всего несколько дюймов. Уилл смотрел только на меня, растянув губы в обворожительной улыбке.

– Нет, твоя работа, безусловна, прекрасна, но прямо сейчас я восхищаюсь девушкой, которая все это сотворила, – ответил он, обводя рукой мастерскую.

Уильям дотянулся до моей все еще влажной от глины ладони.