– Спят они ещё. Только семь утра, а они так рано не встают обычно…
– Ну и слава Богу, – кивнула Агата и шагнула к соседям, чувствуя себя так, словно нарушала государственную границу или шла по демаркационной линии.
Первого кролика, того самого, что устроился в морковке, она поймала быстро.
– Раз, – прошептала еле слышно, отдавая его бабушке.
– А сколько их в той клетке было? – спросила та.
– Четырнадцать… – Агата уже снова очень осторожно кралась, чтобы не вспугнуть беглецов и не разбудить соседей, по чужому участку.
Клетка для молодняка и правда была очень большой, в ней прекрасно себя чувствовали целых четырнадцать малышей, самый многочисленный родившийся у них этим летом помёт. И вот теперь тринадцать, за вычетом пойманного, крольчат бегали на воле, а Агате предстояло поймать их всех.
Поначалу ей везло, первых пятерых она умудрилась изловить довольно быстро. Но потом случилась заминка: больше ни одного кролика на участке видно не было. Агата скользила между грядок, ощущая себя ниндзя, которых она видела в каком-то фильме, когда родители водили их с сестрой в видеосалон. Боясь, что родители Никиты или – того хуже! – он сам увидят её за странным занятием, девочка то и дело поглядывала на окна хозблока, в котором, пока в доме заканчивали внутреннюю отделку, спали соседи. В очередной раз бросив быстрый осторожный взгляд туда, она вдруг заметила под крыльцом движение. Присмотревшись, поняла – крольчата. Сделав бабушкам, изнывающим от тревоги и нетерпения на границе участков, знак рукой, Агата кинулась к хозблоку.
Тот был временным, стоял на столбиках, а под ним образовалось большое пустое пространство. Именно там и сидели все девять оставшихся кроликов, в чём убедилась Агата, распластавшаяся у хозблока на животе, пересчитавшая малышей и окончательно растерявшаяся. Хозблок был довольно большим, а крольчата сидели глубоко, подобраться к ним Агата могла только с одной стороны, от крыльца. А это увеличивало вероятность быть обнаруженной в разы. Выйдет кто-нибудь из соседей из двери – и пожалуйста, она под ступенями лежит, сверкает босыми пятками.
Но делать было нечего, Агата тихонько выдохнула и поползла под хозблок. Раз за разом она ныряла вглубь, хватала за уши крольчат, делая невероятные телодвижения и ощущая себя не слишком ловкой змеёй-переростком, и выбиралась обратно. Бабушки забирали у неё беглецов и водворяли в клетку. Их внучка же снова забиралась под хозблок, с каждым разом делаясь всё грязнее и лохматее.
Когда был пойман последний крольчонок, Агата не поверила своему счастью и опрометью бросилась на свой участок. Едва она успела привести себя в порядок, на крыльце появился Никита, увидел свою соседку и поздоровался:
– Доброе утро!
Агата почувствовала привычные падение сердца вниз, дрожь в руках и слабость в ногах, но всё же смогла поздороваться в ответ и даже спросить:
– Как спалось?
– Замечательно, – светло улыбнулся ей тот, кто составлял смысл её жизни, и, когда Агата облегчённо перевела дух, неожиданно добавил:
– Только под утро всё казалось, что кто-то под полом шуршит.
– Наверное, соседские коты, – только и смогла выдавить девочка.
– Наверное, – согласился Никита и снова улыбнулся ей так, что она сразу же забыла об утренних страхах. Жизнь, когда пусть и не рядом, но всё же неподалёку был Никита, казалась ей прекрасной. Жаль только, что жить получалось лишь летом. А в остальное время оставалось только ждать.
