– Да, я не сомневаюсь в вашей наблюдательности, – хмыкнула, вспомнив, как тень памятником самой себе сидела в кресле, когда я ввалилась в спальню.
– Боитесь, что Кевин не оценит ваш внешний вид?
– Оценит. Но он слишком галантен, чтобы сказать мне об этом.
– Помните, вы моя супруга.
Алистер тихо кашлянул и двинулся в указанном направлении. Боль, следующая за нами по пятам, слегка уменьшилась. Из чего я сделала вывод, что Витора наш разговор веселит.
За полгода я поняла одну простую истину: эмоции связаны. И положительные всегда могут если не избавить от воплощений отрицательных, то хоть уменьшить их. А там человек в силах сам справиться. Но иногда это не помогало.
– Возьмите шкатулку, пожалуйста, – моих сил на такой подвиг не хватало. – Вы что-то говорили о том, что я ваша жена?
– Правда? – Витор свернул к двери ванной; вопрос прозвучал донельзя иронично.
– Это вы так сказали.
Я отцепилась от супруга, открыла дверь.
– Поставьте сюда, – показала на пол ванной.
– Вам помочь?
– Нет.
– Но вы не в том состоянии… – Я закрыла дверь, прервав прочувствованную речь Витора. Села на пол. – Вы считаете, что дверь меня остановит? – донеслось с той стороны.
– Надеюсь, вас остановит ваше слово! – Открыла шкатулку, нажала на пружину, чтобы коробка с женскими мелочами, расположенная над тайником, поднялась. Поспешно вытащила пузырек, вылила в рот тоник, сунула пустую стекляшку обратно. – Вы уверяли, что моей чести ничего не будет угрожать.
Откинула голову назад, прислонилась к холодному мрамору плитки.
– Я всегда держу свое слово.
– Я уже не уверена в этом. – Усталость медленно отступала, а вот злость на Витора росла.
– Сообщение о моей смерти пришло раньше, чем я планировал.
– Это извинение? – Я медленно встала, подошла к раковине, сполоснула холодной водой лицо, распустила спутанные волосы. Расческа нашлась в шкатулке, я сунула ее туда с другими вещами.
Как раз размышляла, достаточно ли у меня сил, чтобы развоплотить боль несносного недопокойного супруга, как тот решил ответить на мой вопрос:
– Нет, это не извинения. Но мне жаль, что вам пришлось импровизировать.
– Еще сюрпризы будут?
– Нет.
Слишком категорично.
– Как мне себя вести?
– Как внезапно овдовевшей девушке.
Хоть не сказал, что влюбленной, и то хорошо. Надо было сразу, как выпила тоник, его боль развоплощать, потому что сейчас я обеспечу двэйну приток отрицательных эмоций, на которых боль заметно подрастет.
– С этим есть небольшая проблема: я сказала вашему кузену в присутствии свидетелей, что не верю в вашу смерть.
– Что именно вы сказали? – Витор вырос из тени у меня под ногами.
Я вздрогнула от неожиданности – так и заикой стать недолго.
– Что вы станете четвертым воскресшим мастером теней. – Я смотрела на Алистера, а видела противоположную стену ванной, точнее, панно с морскими обитателями. – Слушайте, или будьте тенью, или становитесь нормальным, ваша прозрачность…
– Пугает? – заломил прозрачную бровь Витор.
– Раздражает. Вы как студень!
– Такой же вкусный?
– Так же странно выглядите. И трогать страшно – вдруг дрожать начнете!
– Как интересно… впервые меня сравнивают с едой! – задумчиво протянул Витор, растекаясь и становясь плоским, чем напомнил мне медузу.
Я тихо хмыкнула.
– Что за блюдо я вам напомнил теперь? Желе? – тут же осведомилась… скажем так, тень с легким выступающим рельефом. Почти барельеф на стене и частично полу.
Нет, ну точно медуза! Только черная и разговаривает!
