Эдгар никак не мог понять, верить матушке или нет. Почему-то казалось, что он бы выбрал смерть от голода.
В голосе Эрмана звучал угрюмый вызов.
– Из рабства можно выкупиться.
– Верно, но ты уверен, что это вот так просто? Свободу можно купить, кто бы спорил, но где ты возьмешь деньги? Хозяева иногда дают рабам денег, но нечасто и немного. Остается лишь надеяться, что добрый хозяин рано или поздно составит завещание, в котором тебя освободит. А потом ты вернешься к тому, с чего начинал, бездомный и обездоленный, но на двадцать лет старше. Вот такой у нас выбор, глупый мальчишка. Ну, повтори снова, что не хочешь копаться в земле.
Эдбальд, средний из братьев, внезапно остановился, наморщил веснушчатый лоб и произнес:
– Похоже, мы почти пришли.
Эдгар повернулся к реке. На дальнем ее берегу виднелось строение, похожее на постоялый двор, – длиннее обычного дома, со столом и скамьями снаружи и большой зеленой лужайкой, где паслись корова и две козы. Неподалеку была привязана за колышек грубая лодка. Вниз по склону от строения вела утоптанная тропинка. Слева от нее выстроились в ряд пять деревянных домов. Справа располагалась крохотная каменная церковь, за ней большой дом и пара сараев, наверное конюшни или амбары. Дальше дорога исчезала в лесу.
– Паром, таверна и церковь, – перечислил Эдгар, ощущая возбуждение в душе. – Сдается мне, что Эдбальд прав.
– Давай выясним, – сказала матушка. – Ну-ка, покричите.
Эдбальд, обладатель самого зычного голоса в семье, приложил ладони ко рту и завопил так, что эхо раскатилось над водой:
– Эй! Эгей! Есть кто живой? Эй!
Они стали ждать ответа.
Эдгар заметил, что ниже по течению река разделялась на два рукава островом, имевшим в длину около четверти мили. Он густо порос лесом, но за стволами деревьев угадывалась стена каменного здания. Юноше сразу стало любопытно, что бы это могло быть.
– Покричи снова, – попросила матушка.
Эдбальд повторно огласил окрестности своими воплями.
Дверь строения открылась, из нее вышла женщина. Эдгар сощурился и поправил себя – нет, не женщина, а девушка моложе его самого на четыре или на пять лет. Она уставилась через реку на новоприбывших, но отвечать на крики не спешила. В руках у нее было деревянное ведро; она неторопливо подошла к кромке воды, вылила ведро в реку, сполоснула и вернулась обратно.
– Придется вплавь, – со вздохом сказал Эрман.
– Я не умею плавать, – напомнила матушка.
Эдгар не дал разгореться спору.
– Эта девица всего-навсего выделывается. Дает нам понять, что она тут за главную, а вовсе не служанка. Она пригонит лодку, когда ей заблагорассудится, и еще будет ждать от нас благодарности.
Он оказался прав. Девушка снова вышла наружу. Все тем же неторопливым шагом направилась туда, где была привязана лодка. Отвязала веревку, взяла весло, села в лодку и оттолкнулась от берега. Попеременно опуская весло в воду то с одного борта, то с другого, принялась грести. По уверенным движениям было ясно, что это занятие ей привычно и, по-видимому, не требует усилий.
Эдгар с изумлением таращился на лодку. Ничего особенного, просто выдолбленный ствол дерева, очень неустойчивый на воде, но девчонка управлялась с ним довольно ловко.
Он пригляделся к незнакомке, когда та подплыла ближе. Вполне обычная на вид, темно-русые волосы, кожа в прыщах, но фигурка пухленькая. Пожалуй, от силы лет пятнадцать.
Девушка доплыла до их стороны и умело остановила лодку в нескольких ярдах от берега.
