– Здоров! – крикнул он, заметив Алексея.
Алексей молча кивнул в ответ.
Растрачивать внимание на малознакомых людей ему не хотелось. Намеченное предприятие требовало полной концентрации.
Федоров взял два литра светлого, соленый арахис и подсел к Алексею.
– Гуляешь?
– Ага, – ответил Алексей.
Федоров опрокинул в себя первый бокал. Залпом.
– А я с работы.
«Да шел бы ты, а?» – подумал Алексей.
Но Федоров жрал горстями арахис и, по-видимому, никуда не торопился.
Они с Федоровым жили в одном подъезде уже больше десяти лет, но Алексей до сих пор не знал, где и кем именно работает его сосед.
– Опять бомбят, – кивнул Федоров на телевизор.
Алексей тоже покивал, как будто ему не все равно.
– Чего такой кислый? – спросил Федоров, допивая второй бокал.
– В висках стучит.
Федоров срыгнул.
– Зря ты пиво тогда, – сказал он. – Лучше бы коньячку. Помогает. А то может пойдем? – неожиданно предложил он. – Махнем по двести?
– Нет.
– Че так?
– У меня дела.
– Ну, смотри.
Федоров налил третий бокал. А арахис – горстями, горстями.
– Я на дискотеку иду, – вдруг заявил Алексей и сам себе удивился: «С чего это я? Пиво, наверное».
– Так коньячку – самое то, – встрепенулся Федоров. – А с пива только бегать будешь.
«Даже не спросил, с женой иду или один, – подосадовал Алексей. – Колхозник…»
В телевизоре появился другой диктор, пожирнее и повыше, и стал рассказывать о том, что в Северной Корее готовятся к испытаниям ядерного оружия.
– Ты смотри, – прокомментировал эту новость Федоров. – Сволота.
Про Алексея и его дискотеку Федоров уже забыл.
«Такого импотенцией не испугаешь, – с завистью подумал Алексей, наблюдая, как старательно подъедает сосед свой арахис. – Ему бы ломом подпоясываться».
– И корейцы теперь с ракетами, – вздохнул Федоров, отряхивая руки. – Ох, сколько ж этой гадости понастроили. А ведь какой-нибудь дурак запустит все это когда-нибудь. За секунду весь мир – в помойку. Или еще глубже.
Федоров пил четвертый бокал.
– Ну вот кто такие люди, а? – сокрушался он. – Говно, если поразмыслить.
– Если поразмыслить – то да, – поддакнул Алексей.
– Вот ты идешь на дискотеку, – вспомнил зачем-то Федоров.
– Иду.
– Человечество, можно сказать, тоже идет на дискотеку. Понимаешь? Ну, растет, изобретает что-то, открывает там всякое, особенно, что не нужно бы открывать. Ну, движется куда-то, к светлому будущему или еще куда, растет, одним словом, развивается, как юнец какой-нибудь. Понимаешь? На дискотеку идет…
Алексей решил, что в данный момент не способен по достоинству оценить озвученный Федоровым образ. Тем не менее ответил:
– Понимаю.
Просто чтобы услышать, каков будет вывод.
– Вот приходим мы на дискотеку… – продолжил Федоров. – Мы – человечество то есть, улавливаешь?.. Или нет, не приходим, только идем. А идти еще – о-го-го сколько! Еще ни огней, ни бабьих ляжек не видать. Но мы все идем, идем. Мы радостные! А главного не знаем: того, что мы – импотенты!
И Федоров заржал.
А Алексей побледнел от досады и изумления.
Но Федоров этого не заметил. Он пребывал во власти пива, арахиса и куража.
– Ты понимаешь?!
Успокоившись, Федоров продолжил развивать свою философскую мысль.
– Человечество чешет навстречу прогрессу, в будущее. Но делать ему там нечего. Как нечего делать импотенту на дискотеке.
Алексей встал и направился к выходу.
– Ты куда? – удивился Федоров.
Но Алексей даже не обернулся.
Он шагал домой.
«Чернорабочий, – презрительно кривился Алексей. – Сделал умозаключение, подумаешь!..»
