На углу шеф остановился. Алексеев сделал лишний шаг и неохотно повернулся к нему лицом. В глаза шефу он старался не смотреть.
– Вот что, Алексеев… – сказал шеф хмуро и беспощадно. – Мне это надоело. Я думал, что ответственность нашей миссии вас мобилизует, но не тут-то было!.. Вы опять опоздали. Опять! Забыли, опоздали, потеряли, уронили, сломали! Сколько можно?!. Почему со мной не происходит ничего подобного? А? Вы мне можете объяснить? Нет, никакие ваши объяснения и выслушивать не собираюсь! Я их уже знаю: «По не зависящим от меня причинам.» – передразнил он. – И т. д. и т. п. Нет, мне все о вас ясно. Мои предположения подтвердились. И вы зря обижались на меня, когда перед отъездом я высказал о вас свое мнение. И оно оказалось верным! Так что, возможно, когда мы вернемся из командировки, мне придется поставить перед администрацией вопрос о вашей профессиональной пригодности.
Мимо с грохотом проехал грузовик. Шеф замолчал. Алексеев уныло смотрел в сторону.
– Но уж если вы всё же приехали со мной, – продолжил шеф в установившейся тишине, – то будьте добры выполнять то, что вам говорят. Я прошу вас прийти ко мне сегодня вечером в гостиницу и доработать инструкции по технике безопасности. Вы остановились, кажется, у знакомых?
– У родственников, – сказал Алексеев, глядя под ноги.
– Я жду вас в семь часов, – сказал шеф. – В четыреста пятнадцатом номере. Это на четвертом этаже. Надеюсь, вы ничего не перепутаете. Если в номере меня не будет, значит, я ужинаю. Тогда зайдите на первый этаж в ресторан. Но если вы вздумаете опять опаздывать.
– Я не опоздаю, – сказал Алексеев.
– Еще бы!.. – сказал шеф. – Но проект пусть лучше будет у меня.
Алексеев кивнул, суетливо задергал замком портфеля, пытаясь его открыть, вполголоса выругался, но портфель не открывался.
Шеф закатил глаза и застонал.
Алексеев рванул замок и вырвал его с мясом.
Шеф страдальчески покачал головой, положил проект в свой портфель и напомнил:
– Итак, я жду вас в семь часов. В четыреста пятнадцатом номере. И кстати, в семь часов вечера, а не утра. И сегодня, а не завтра.
Он окинул Алексеева критическим взглядом и пошел к гостинице.
Алексеев еще несколько секунд смотрел на удаляющуюся невзрачную фигуру шефа, потом посмотрел на часы, повернулся и пошел в другую сторону.
Сквозь освещенные окна подъезда было видно, как вниз, по темной шахте, спускается кабина лифта.
Потом дверь подъезда открылась, и на засыпанный снегом и осколками льда тротуар осторожно вышел Алексеев. Задрал голову, посмотрел наверх и неторопливо двинулся по улице.
Был конец дня, небо уже потемнело, и в неярком свете фонарей люди шли торопливо, куда-то спешили, усталые и равнодушные, погруженные в свои мысли и не замечающие друг друга.
Алексеев посмотрел на часы и, неловко зажимая под мышкой портфель, прибавил шагу.
Поднимая снежную пыль, с шумом проносились машины, слепили фарами, оглушали, и чем дальше, тем быстрее шел Алексеев, поддаваясь общему ритму, пока не сорвался на откровенный панический бег.
У гостиницы он остановился, чуть отдышался, снова посмотрел на часы и вошел внутрь. Снял шапку, огляделся. Слева гардероб, справа над высокой дверью надпись «Ресторан». Перед ним лифт и лестница. Он подошел к лифту и нажал кнопку.
– Вы на какой этаж? – спросил его человек в униформе, сидевший на стуле рядом с лифтом.
– На четвертый, – сказал Алексеев.
