– Да, – сказал Коля, – собираться, складываться. Засиделся я с вами. – Он посмотрел на часы и нахмурился. – Пора.
– Ну смотри, – сказал Федя, – дело твое. Если надо, значит, надо. Может, тебе помочь чего, а то я могу… Ты ведь знаешь, я всегда, если что.
– Не надо, я сам.
– Коля, – вспомнила Валя, – а Наташа тоже едет?
– Наташа?.. – Коля растерялся. – Нет, не едет.
– Значит, – сказала Валя, – от ворот поворот.
– Да нет, – сказал Коля, – с какой стати?
– Ну как же, ты уезжаешь, она остается, значит, всё, разошлись, как в море корабли?
– Ну, в общем-то… – Коля замешкался, – получается, конечно, что так, но на самом деле.
– Послушай, – догадалась Валя, – а ты ей вообще говорил, что уезжаешь?
Коля закашлялся.
– Нет, не говорил, – поняла Валя.
– Ну ты даешь!.. – сказал Федя. – Раз, два и готово. И с концами в воду! – Он продемонстрировал спуск концов в воду и торопливо вышел из кухни.
– Значит, она даже не знает, – задумчиво сказала Валя. – А как же теперь будет?
Коля помрачнел.
– Что будет?
– Как ты ей скажешь об этом? Как ты ей в глаза смотреть будешь?
– Как, как. Очень просто. Возьму и скажу. И в глаза буду смотреть. Она мне еще не такое говорила и тоже в глаза смотрела. Так что обойдется.
Валя промолчала: видно, понимала. Коля нервно прикурил от окурка новую сигарету. На ходу надевая пиджак, вернулся Федя.
– Ты-то куда?! – взъелась на него Валя.
– Мне за сигаретами надо, и вообще, что я дома сидеть обязан. – Он слил в стакан остатки пива и жадно выпил.
Валя поджала губы и промолчала.
– Значит, – сказал Коля, – в таком случае, до свидания.
– До свидания, – сказала Валя, – может, теперь и не увидимся больше, дай-ка я тебя поцелую на прощание…
– Да он вечером уезжает, – вмешался Федя, – еще успеешь двадцать раз попрощаться.
Валя расцеловала Колю в обе щеки и прослезилась.
– Ну не надо, не надо, – сказал Коля жалобно, – чего там.
Они вышли во двор, как уже давно не выходили, рядом, вместе, довольные друг другом. Федя придержал дверь, пропуская Колю, и гордо огляделся по сторонам.
Орали дети, полоскалось белье на ветру, в беседке скучало молодое поколение допризывного возраста.
– Ты кому-нибудь говорил? – спросил Федя.
– Нет, – покачал головой Коля. – Вы первые.
Федя удовлетворенно кивнул.
– Понял. Я в тебе никогда не сомневался. Ты настоящий друг.
– Спасибо, – сказал Коля.
– Не за что. Лучше пошли.
– Куда?
– К тебе, – сказал Федя. – Будем собираться.
Он деловито взял Колю под руку и потащил через двор к противоположному дому.
– Коля!
Коля растерянно оглянулся. Из открытого окна третьего этажа махала рукой Валя. Для простого, будничного воскресенья это было более чем необычно. В ответ Коля слабо махнул рукой и смутился. Он уже чувствовал, как внимание двора неотвратимо сосредотачивается на нем.
– А тебе уезжать не жалко? – покосившись на Валю, спросил Федя. – Все-таки столько лет здесь жил. Прижился, можно сказать, и вот на тебе, адью, съехал. А?
Коля опустошенно посмотрел на Федю, потом на вереницу развешенных пододеяльников, на беседку, на галдящих в песочнице детей и неопределенно пожал плечами:
– Не знаю. Как-то сразу не разберешься.
– Это просто ты еще не понял, не прочувствовал, – изрек Федя. – А когда поймешь, прочувствуешь. – Он задумался на мгновение, потом решительно сплюнул. – Хотя, конечно, Дальний Восток, с другой стороны – новая жизнь и все такое… Ты уже, наверно, весь там, в делах, в заботах. Везет же тебе. Я даже завидую. Веришь? Никогда тебе не завидовал, а теперь завидую. Ну и дела.
