Расгард разбирает заклинание Хвазада на составляющие, наблюдая, как реагирует невидимое на тот или иной слог. Легкая дрожь, холодок на кончиках пальцев, звучащие громче или тише голоса. Все не то. Каждый раз ответ срывался, затихал в отголосках, прятался и не хотел проявляться в конечной форме. Расгард открыл глаза, задумчивая пощипывая траву. На плечо почти бесшумно опустилась София.
– Работаешь над оборотом. – Хвазад подходит так же беззвучно, как частица его души, садится рядом, подбирая под себя ноги, кивает. – А мальчишка твой не так плох. Не ожидал от светлого такой зависти.
Расгард скашивает глаза – Йохан перелистывает страницы гримуара и что-то бурчит под нос, с такого расстояния не слышно, но Расгард чувствует неумелые потуги, заклинания никак не хотят ложиться на язык, но иной мир уже приветствует их. Их и своего нового хозяина.
– Если ты не знал, среди светлых рождается больше всего темных.
– Знаю. – Хвазад срывает какой-то цветок, крутит его в пальцах и молчит какое-то время. – Они просто мастера ломать жизни.
Расгард хмыкает, вспоминая.
– О да. – Смотрит на Йохана. – В нем много зависти. Хороший материал.
Хвазад тоже смотрит на мальчишку, думает о чем-то своем, а потом щурится, словно что-то замечая. София ощутимо вздрагивает. Расгард понимает в чем дело, только когда Хвазад поднимается, широкими шагами направляясь к растерянному парню, встает следом, отряхивая подол плаща.
– Придурок. – Он с размаху дает Йохану подзатыльник, пока Хвазад вертит в руках гримуар. – Не умеешь не берись, твою за голову.
Йохан отшатывается и смотрит волком, но оба мага знают, раскаяния не испытывает. А может даже не понимает, что натворил. Хвазад хмурится и качает головой, передавая книгу обратно владельцу. Расгард начинает закипать.
– Пять лет трудов из-за тебя, пес, насмарку. – Расгард почти рычит, разглядывая кровавые пятна на страницах, Хвазад наклоняется за чем-то на земле. – Да что б тебя на костре инквизиции сожгли.
– Не кипятись. – Хвазад распрямляется, поднимая с земли несколько каких-то цветов и листиков с травинками, по его немому зову София присаживается на плечо, а потом слетает, исчезая в ткани пространства. – У светлых другие методы.
Расгард это знает, но не злиться не может, хотя больше не ругается, потому что видит, Хвазада тоже не устраивает вся ситуация. И еще он что-то придумал. Что-то, от чего веет тьмой и страданием.
София вернулась через несколько мгновений, в ее клюве был зажат небольшой мешочек. Хвазад потрепал птицу по голове, и она слетела куда подальше. Он развязал тесемки. Расгард оскалился, достал кинжал, проколол палец.
– Руг. – Травы в руках Хвазада сгорели, оставив сизоватый дымок, который тут же втянулся в мешочек, в небольшой, вывалившийся в раскрытую ладонь полупрозрачный камень. Расгард сделал шаг вперед – Йохан отшатнулся. Кровь с пальца бежала по руке, и Расгард, схватив непокорного парня за волосы, вывел на его лбу красный знак.
– Файно. – Сила взвилась, потянулась к камню, отчего тот замерцал, а потом устремилась на зов, вобралась в кровь, напитала символ. Йохан рухнул к их ногам безвольной куклой. – не думал, что ты решишься так его наказать.
Хвазад хмыкнул, присаживаясь на корточки перед Йоханом и проверяя, дышит ли тот. Убедившись, он поднялся, пряча камень обратно в мешок и отдавая его Софии – та тут же исчезла.
– Даже я ценю гримуары, знаешь ли.
