«Его речь мне не близка, и всё, что слагает – доселе незнакомо, но отчего-то я понимаю всё, о чём он толкует. Но кто же ты такой?..» – затаив дыхание безмолвно думала Ждана.
– Тогда почему я очутилась здесь?
– Тебе стоит задать более весомый вопрос – как вообще смогла очутиться здесь?
– Я… нет, годи! Ты же звал меня! Просто я… оступилась?
Ответа не последовало. Она услышала, как мужчина несколько раз пощёлкал пальцами свободной руки соблюдая определённый такт. При этом Ждана даже сквозь тонкие ледяные пальцы видела в щелочке, что пространство, в котором они находились до этого, полностью изменилось.
Когда чудеса закончились, он убрал ладонь и прошёл к своему трону что располагался на возвышении по типу пьедестала вдали холла. Ступал величественно, не спеша, и с безупречно ровной осанкой, как ствол крепкого клёна. Ждана стояла посреди неведомого для неё огромного шатра, ничего не напоминавшего, но видимо сродни княжеским хоромам – с высоченными стенами, краёв коего видно не было, ледяным мраморным полом и мертвенной тишиной. Лишь за пределами, где-то вдали слышались увесистые раскаты грома заглушающие истошные человеческие крики и болезненные вопли. Вся обстановка пугала, угнетала, однако девушка успокаивала себя, что сама выбрала этот путь, но всё же в глубине души печалилась, что в последний миг, когда черноокий её потянул за собою – она всё-таки передумала. И была уверена, что забрала бы свои клянущие слова назад, вновь бы увидела друзей, вдохнула пьянящий запах луговых цветов и взглянув на грозовое небо, приносящее испарину матери-земле, улыбнулась тому, что это её жизнь, какая бы они ни была. Жизнь!
«Глупая… до чего дурная ты, Ждана! Там есть кому тебя ждать, кто скучать будет, кому нужна! Молодая ещё, а решила душеньку провалищу отдать» – крепко журила себя девушка. «А всё же… грядущее, что изрекал Бажен решив за меня – не столь благодатное… другая, может, и рада была бы быть под крылом у милёнка22, да когда ж мне об этом думать? Когда о себе ничего не ведаю и своей жизни не сложила!..».
– Таково было твоё желание, Вита, чтобы я забрал тебя, ведь так? – закинув ногу на ногу скучающе ответил незнакомец.
– Отчего ты кличешь меня Витой, если моё имя – Ждана?! И впрочем, кто ты… вы… такой?
– На Руси выкают – ворогам, а я не вражина тебе, да и вообще… всё столь для тебя неведомо, ненаглядная моя? – в глазах мужчины сверкнул интерес, и тот слегка улыбнулся.
Он вновь встал, прошёлся к ней и заведя свою левую руку за спину, по-хозяйски взял её ладонь в свою, чем вновь обжёг ледяным контрастом жара и холода, манерно склонился оставив лёгкий поцелуй на тыльной стороне ладони. Выпрямившись, приторно улыбнулся, с хитринкой и строгой мягкостью выдал:
– С великим почтением к тебе, краса-девица, Чернобог.
Молоденькое сердечко, не ведавшее никогда мужских ласковых касаний, забилось сильнее, трепыхалось, как ране вольная птица, ныне запертая в клетке, ладони вспотели, а воздуха вмиг стало мало. Но придя в себя, сложив все детали и поняв, что догадки оказались верны, она с жаром выдернула руку.
– Не трогай меня, душегуб!
И попятилась назад.
Мужчина не разозлился и не отстранился, только чуть сжал губы, сощурил острые глаза, а затем стянул верёвочку с волос распустив серебристый атласный водопад и вновь вернулся на своё законное место.
Он молчал, ожидая, что будет далее делать девица в чуждой обстановке, тем самым ставя её в неловкое положение, что, по его мнению, было справедливым решением на этакую дерзость.
