Веда. Путь к роду - страница 20

Проведя одной рукой над другой, на его ладони, имеющей неисчислимое количество линий, появился порез, из которого тут же приступила сочиться тёмно-бурая кровь в златой кубок.

– Я даю тебе обещание, Вита, что в пути буду защищать тебя, чтобы никто из смертных не посмел тронуть тебя с плохими помыслами, дабы никому из богов не было позволено причинять тебе вред и обещаю, что не оставлю в пути. Обещаю, что приведу к роду твоему, вместе отыщем корни. Я клянусь, что, когда камень алатырь будет найден, предоставлю возможность воспользоваться тебе силой сокрытой в нём для собственных нужд. А пока ворочу тебя обратно в Явь, не расколов души, безопасно, в обмен на первую просьбу – моё освобожденье в ближайший срок.

Ждана вслушивалась в каждое слово, но подвоха не заметила, за исключеньем последнего. Янтарные очи в ответ посмотрели на девушку, выжидая того же.

– Я… обещаю… постараться найти камень ала…

– Алатырь.

– Я обещаю найти камень алатырь и принести его тебе, Чернобог.

– Сойдёт, теперь потерпи чуть-чуть.

Тот же самый ритуал он пытался произвести с ладонью девушки, но улыбка теперь открыто настигла его белёсое лишённое даров Ярилы лицо, когда он увидел, как та боязливо зажмурилась, но вопреки доверчиво протянула ему ручку отвернувшись, ожидая боли. Когда светло-алая струйка устремилась в кубок, владыка Нави слегка погладил тыльную сторону ладони, пытаясь привлечь внимание сообщая миловидной о том, что уже можно смотреть.

Оба испили соединившуюся жидкость в кубке и обещание было дано, тем самым закреплено печатью обещанья затесавшейся под кожу.

На забавность зоркая Жданушка заметила собственное отражение на стенках зеркального кубка, когда тот устремлялся испариться в воздухе и пошатнулась от увиденного.

– Я же вся измазанная! В саже! И… стыдно-то как! – белёсые веснушчатые щёчки залились краской. Она старалась смазать копоть, оставшуюся ещё с Беловодья.

– И всё же хороша, – иронично сдерживая улыбку ответил черноокий. – Отправляйся в мои покои. Там найдёшь всё, что нужно, чтобы привести себя в порядок. Собственно, там и переждёшь ночь. Тебя ничто не побеспокоит. Сторожить твой сон буду я.

– А ты?.. Совсем не будешь спать?

Чернобог ничего не ответил уходящей девушке и опять устремился туда, где его руки обвивают путы. И закрыв глаза, когда девушка в обожжённой рубашке и растрёпанными власами удалилась, прошептал на выдохе:

– Вожделенная Ви-та…

Но она этого уже не услышала.

Свежий воздух давно не посещал это место. Потому, издав больной протяжный скрип, раскрылись непомерно огромные створы на коих местами виднелась облупившаяся краска, таящая под собою старое пожелтевшее древо. Тяжёлые портьеры угнетали своим весом не только помещение, но и, порою, хозяина, потому в пришедший час с натугой скользили по заржавевшему карнизу, цепляясь, противясь. Он предполагал, что она предпочитает дневные лучи, светлые высокие потолки и вольно гуляющий ветер. Преображенье до того отличающейся особым одиночеством, отрешённостью вкупе с ненадобностью пользования спальни, было направлено исключительно для гостьи. С желаньем угодить. Не каждый день в его покоях остаётся не просто девушка, а долгожданная гостья.

Единственный уголок, который не имел на себе ни пылинки и активно посещался хозяином являл собою два установленных справа от кровати высоких буфета из крепкого дуба цвета тёмного ореха. Однако своеобразный алтарь выполнял не прямое своё назначенье для храненья посуды или припасов. Старинные полки берегли на себе редкие собрания местных и обширные количеством заморских книг, целую кучу берестяных и пергаментных листов, старательно и аккуратно исписанных напрочь, дополненных зарисовками, объясненьями.