Стоило ей лишь подумать о грешном, как тут…
– Стой, окаянная!
Басистый мужской голос заставил застыть на месте едва ни сделав шаг. Данка будто проснулась ото сна и огляделась вокруг. Её ножка замерла в двух футах от неистово искрящейся во тьме водице Святого озера.
– Чья будешь?
Девушка по-прежнему не глядела на беседующего, ведь в мыслях размышляла – как так оказалось, что вот-вот была в долине подле провалища, и в миг теперь стоит около свята озера – чудость неведомая!
– Ничейная. Сама я своя, вот как! – бросила она правду в сердцах.
Обернувшись, смелая встретилась глазами с очень высоким под три аршина18 крепким мужем с густой светлой бородой, объятого в неясный крой одёжы, кои в здешних краях не ношены, собранными сзади длинными светло-русыми власами и небольшими голубыми глазками выглядывающими из-под хмурой надбровной дуги. «Городской, однако» – пронеслось в голове у девы.
– Чья-то или ничейная сути не меняет! Ты зорче бы глядела, куда идёшь. Не боязно во владениях мрака разгуливать?
– Не знаю имени твоего, но уж не тебе, добрый души человек, мне советы давать. Иди куда шёл!
И только Ждана хотела развернуться и пошагать своим путём, как тяжёлый голос отрубил:
– Велес я.
Зелёные очи распахнулись, отблеснув яркими камушками от лунного диска. Ждана гадала, что, если это и впрямь Велес, – один из высших богов дающий добро на богатый урожай и здоровый скот, но помимо, его основной задачей является переправа каждого из людей на ту сторону Нави, – то дело худо. Ко всему это был тот бог, которому велено самим Родом перемещаться чрез все три мира в своём истинном обличье и порядки блюдить, потому правда могла быть. Напрягая глаза, она принялась чётче рассматривать встретившегося, но ничего непримечательного не заметила, кроме очелья19, на котором располагался жёлто-оранжевый осколок драгоценного камушка, с выгравированном символом – стрелы с пустым древком, устремлённой вверх. Давече такого узора она не ведала, но что-то в глубине души заскребло не то в благоговении, не то в опасении.
«И впрямь, сам Велес ко мне явился? Неужто правда… это кончина моя? Такую судьбу мне Макошь с дочерями сплели? Здесь мой путь завершается? Отмучилась значит» – витая в мыслях она сама того не заметила, как стала расчёсывать дающий о себе знать в моменты волнений шрам на правой лопатке, имевший свою историю.
Молва о том, что девчонка-подкидыш, заведомо родившись колдуньей окаянной привела со своим появленьем беды Беловодцам в виде не благодатного урожая, хворающего скота и людей, упадка селения и уезда молодёжи в город – тянулась с первого дня. Когда Дане было пять летов, кто-то (как позже выяснилось, это была бабка Астафья) натравил стаю собак на девочку. Да так сильно они её потаскали, что Марья потом еле как вытянула дочку из рук смерти денно и нощно вылечивая от испуга и ранок, но дольше всего заживал почти полностью оторванный кусок кожи на спине – так и остался в том месте шрам с половину пяди20. Когда Златка увидала, в какую сторону стая побежала, помогла встать будущей подружке и поведать чья это была затея.
Она потрясла головой, точно хотела выбросить из головы муки того времени. Сейчас же, ставший для её слуха уже привычным за канувший день, крик ворона ныне раздался совсем рядом. Очень близко. Прямо за её спиной. Мелкие пощипывания мороза побежали по спине.
Мерный, сладострастный и глубокий, точно мурлыкающий, мужской голос с нотами власти прошептал странной нескладной речью:
