Я свожу каждое действие и каждое слово Риагана к его обману. Наверное, нужно перестать отвечать на те его реплики, которые выводят меня из себя…
Но ведь, если я перестану говорить об этом, это не будет значить, что я перестала злиться. Это станет тлеть внутри, копиться и разгораться, пока не вырвется наружу. Как бы не стало еще хуже. Это мы уже тоже проходили.
Я не видела решения. Я понимала, что мне нужно сделать, но я не чувствовала, как это воплотить. На ум приходили только неподходящие возможные варианты действий. Результат любого из них был сомнителен. В любом случае итог был один: мы с Риаганом снова поссоримся. Или я решусь уйти в горы одна и погибну в каком-нибудь ущелье.
Может быть мне придется ждать, пока мимо этого места не пройдет какой-нибудь путник, который захочет взять меня в нагрузку. Вероятность этого очень мала. Кто еще захочет блуждать по этой местности? Ни одного клана на два дня пути вокруг. И я не была уверена, что рискну уйти отсюда с незнакомцем. Кто знает, куда он заведет… Один уже завел. По крайней мере, Риаган не имеет намерения причинить мне настоящее зло. Значит, придется договариваться с ним. Как это сделать, если в каждый наш разговор я или плачу, или ругаюсь, или шиплю? Каждый раз словно по неведомому мне щелчку, я теряю способность трезво рассуждать.
Нужно стать хитрее. Как Найрани. Она ласковыми словами ненавязчиво из моего брата веревки вьет. И это из своенравного, вспыльчивого Айгира, которого проще убить, чем уговорить или заставить что-то сделать. Видимо, это у нас семейное. Там, где не получалось у меня, Найрани парой улыбок и лаской добивалась от него всего, чего ей было нужно. Вот бы научиться так же! Опробовать бы этот способ на Риагане. Вдруг сработает.
Но сначала – отпустить злость. Не годится, чтоб при улыбке зубы скрипели от гнева. Это уже будет оскал, а не улыбка. На такое точно никто не поведется.
Я пыталась. Честно. И у меня получалось. Ну, почти всегда… Я останавливала себя, когда моя личная злобная змеюка начинала шипеть и плеваться ядом. Я научилась даже ловить момент ее пробуждения. И еще я поняла, что не все, что говорит и делает Риаган стоит принимать и на свой счет тоже. Обычно, когда он говорит, он просто говорит. Я заставляла себя бросить попытки найти другой смысл его слов. Я даже заучила для себя спасительную фразу: «Он сказал только то, что сказал». И это помогало. Змеюка все равно шевелила в моей душе своим хвостом, но уже не так явственно.
Несколько дней я боролась с собой. Я поняла, что змеюка – это часть меня. Какая-то важная и непонятная. И пока я не пойму ее, она не заткнется. Так и будет вылезать на свет каждый раз во время самых разных ситуаций. Только вот, что это за часть, и почему она такая озлобленная, я сообразить не могла. Змеюка появилась в моей жизни не вместе с Риаганом. Гораздо раньше. С приходом в наш клан Сули-Медведицы. Получается, что в той ситуации и в этой есть что-то общее. Что-то похожее, что сталкивает меня в эту мстительно-подозрительную злость.
В один из дней у меня возникла идея. Бредовая, наверное. Если бы кто-нибудь знал, что я собираюсь поговорить с воображаемой ядовитой змеей, сидящей внутри меня, решил бы, что я спятила. Но я все же попыталась. Разговора не получалось. Может я говорю не так? Не те слова? В ответ она зло плюнула ядом, посоветовав мне лучше идти уговаривать Риагана. Это ведь он причина моих бед, а вовсе не она.
