- Не станем.
- Но а вдруг ты будешь хотеть детей, а я нет? Или я буду желать жить в городе, а ты в деревне? Или тебе понравится другая?
- В моем сердце всегда будешь только ты. И если ты этого захочешь, то наши дети тоже. Мы будем обсуждать любую возникающую проблему и искать компромисс.
- А если никто не захочет уступать?
- Такого не случится. Я никогда не стану принуждать тебя к тому, что тебе не нравится.
- А если я тебя разлюблю?
- Этого не случится, ведь я красив, богат, и буду прикладывать максимум усилий, чтобы тебе со мной было хорошо.
- Ты слишком самоуверен.
- Наше будущее не случится вдруг. Мы будем строить его вместе кирпичик за кирпичиком. И я приложу все силы, чтобы оно было счастливым.
От его слов внутри разливается тепло. К глазам подступают слезы умиления, и приходится собраться, чтобы не разреветься. Это гораздо трогательнее любых слов любви.
- Потанцуем? – спрашивает Рейнир.
- Конечно.
Вливаемся в ряды танцующих. Немного переживаю, что оставила подругу без присмотра и несколько раз пытаюсь отыскать ее глазами, и каждый раз она или с кем-то танцует, или болтает с одногруппниками.
Совсем уж без неприятностей не обходится. Одна девица делает мне подножку, но благодаря Рейниру я удерживаю равновесие. Вторая девица пытается вылить мне на платье бокал красного вина. Вот только Рейнир и в этом случае настороже – моментально ставит какой-то хитрый щит, благодаря которому вино отражается на платье пролившей его девушки. После этого меня не тревожат. Чувствую себя очень защищенной.
Ближе к утру сил на танцы у большинства присутствующих не остается, так что все разбиваются на маленькие группки. Я тащу Рейнира к Юме и одногруппникам, и он на удивление ведет себя с ними очень дружелюбно.
На рассвете народ облегченно выдыхает и разбредается. Рейнир провожает нас с Юмой до комнаты. Сил хватает только на то, чтобы умыться и свалиться на кровать, порадовавшись, что платье немнущееся.
На следующее утро Юма уезжает, а мы с Рейниром остаемся в общежитии.
Стараемся ежедневно куда-то выбираться, чтобы не оставаться наедине – за последнее время притяжение между нами достигло пика, и порой я удивляюсь, почему воздух не искрится. От любого случайного прикосновения бросает в жар и перехватывает дыхание.
В день, когда должны вернуться соседки, я испытываю огромное облегчение, ведь в их присутствии мне будет спокойнее встречаться с Рейниром. И из-за этих мыслей даже сперва не понимаю, почему так странно себя чувствую. Зато когда осознаю, всего-то и остается сил, чтобы написать короткую записку, попросить крыса ее передать и провалиться в беспамятство.
4. Глава 4
Лежу на безжизненной равнине, смотрю в затянутое серой хмарью небо и ничего не чувствую. Ко мне то и дело прилетают птицы и вырывают из моего тела куски плоти, кости, внутренние органы, глаза, сосуды, жилы и уносят их в небо, до тех пор пока от меня не остается всего лишь душа. Мне не больно. Наблюдаю за всем, словно со стороны, и меня это совсем не пугает.
Птицы возвращаются и приносят куски, вот только собирают совсем не то тело, которое у меня было раньше. Теперь оно не просто из плоти и костей, а словно выполнено из каких-то других материалов – прозрачных, переливающихся, сияющих, разноцветных.
Когда меня собирают полностью, птицы улетают, а ко мне подходит старушка с длинными седыми волосами и с осуждением произносит:
