Ведьма Сталинграда - страница 32

– До Ставрополя лететь еще три часа с дозаправкой в Сталинграде. У нас полно времени для разговора.

– Что бы вы хотели обсудить? Капитализм? Ковбоев?

– Мы можем поговорить о любви?

– О любви? – Алекс нервно рассмеялась. – В каком смысле?

– Как это происходит у вас в Америке? В каком возрасте люди женятся?

Алекс на мгновение задумалась.

– На самом деле в любом возрасте. Молодые мужчины женятся обычно при условии, что у них есть работа. Конечно, в большинстве своем сейчас они в армии, как и ваши.

– А девушки?

– По-разному. Кто-то выходит замуж в восемнадцать-девятнадцать лет. Другие продолжают учиться и вступают в брак лет в двадцать или в двадцать один год.

– А вам сколько лет?

– Тридцать четыре, – самолет слегка накренился, и ветер задул в лицо Алекс под другим углом.

– Вы замужем? У вас есть любимый человек? – этот интимный вопрос донесся до Алекс из шланга, словно бы из ниоткуда. Если бы ее брови уже не замерзли намертво от ветра, она бы непременно их сдвинула.

– А почему не замужем вы?

– Ох., – Настя немного помолчала, – просто я еще не встретила человека, которого могла бы полюбить. А потом началась война.

Алекс вспомнила про Терри, который либо ее умащивал, либо, по сути, принуждал к сексу, и поняла, что нисколько по нему не скучает.

– У меня то же самое. Я никого сильно не любила.

– Я люблю Инну и Катю, конечно, но… Ой!

Пули прошили крылья самолета по диагонали и пролетели под фюзеляжем. Алекс инстинктивно пригнулась.

– Мессершмитт! – крикнула Настя и отправила самолет вниз. От резкой смены давления у Алекс заныли уши и ноздри. Она зажала нос руками и ухватилась за борта самолета, который раскачивался из стороны в сторону, пока Настя пыталась уйти от нападения.

Настя резко сменила курс, выиграв тем самым немного времени: скоростной Мессершмитт проскочил дальше, и ему пришлось возвращаться. Их самолет продолжал терять высоту. Бросив взгляд на высотометр, Алекс увидела, что они уже на отметке семьсот метров над землей и продолжают падать: пятьсот, двести, сто… Ветер свистел в ушах, разбиваясь о стойки между крыльями раскачивавшегося самолета, мотор оглушительно ревел. Они неслись к земле с редкими участками леса. Алекс вцепилась в борта в полной уверенности, что они разобьются.

Стрелка высотометра, дернувшись, показала, что они на высоте двадцати метров. Их самолет стал петлять между деревьями над каким-то извилистым ручьем. Это было единственное место, где они могли лететь, не рискуя сломать крылья. Алекс, не мигая, смотрела на берег ручья и кусты, которых она могла бы коснуться рукой, – так они были близко, она знала, что если шасси обо что-нибудь заденет, то неизбежно оторвется. С того мгновения, как самолет попал под пули, журналистка не издала ни звука: так боялась она отвлечь Настю, и теперь ей приходилось сдерживать крик каждый раз, когда конец крыла проходил в считанных сантиметрах от ветки дерева.

Наконец, русло ручья расширилось и впереди появился просвет. Настя взмыла вверх. Алекс озиралась по сторонам: в небе никого не было. Мессершмитт прекратил охоту. Журналистка откинулась в кресле и поднесла шланг ко рту.

– Господи Иисусе, – выдохнула она.

– Нет, Анастасия Григорьевна Дьяченко, – рассмеялась летчица с другого конца шланга.

Алекс нервно хихикнула от перевозбуждения. Девушка почувствовала облегчение: они уцелели.

– Ты просто… великолепна, – сказала она Насте.