Я спустилась в столовую с последним ударом часов. Родня тусовалась у столика с аперитивами. Бабуля с бокалом вина что-то втолковывала отцу, тот морщился, но кивал. Галада смотрела на огонь, проводя над ним рукой и, казалось, была погружена в свои мысли. При виде меня леди О’Мэйли дернула бровью, но ничего не сказала, лишь направилась к столу.
Откуда-то вынырнул незамеченный мной Илья. Парень бросился отодвигать для меня массивный стул. Я поблагодарила его кивком, искоса оглядев заставленный приборами и украшенный живыми цветами стол. Будем надеяться, что мне хватит уроков по этикету от мадам Пигмалион, иначе бабушка издергает себе все свои брови.
Когда все уселись, отец тут же закрылся свежим номером «Гласа Октоберона». Несколько домовых, в их числе и Ржанка, принялись левитировать еду. Здесь не требовалось делать выбор и приманивать порхающие над цветочными вазами блюда. Никто не спрашивал, чего я хочу. Мне, как и всем, налили полтарелки зеленого супа-пюре. Я покосилась на Галаду. Колдовка аккуратно орудовала ложкой. Я тоже так умею, ничего сложного. Мадам Пигмалион вдолбила нам и насчет прямой спины, и локтей, и многого другого. А управляться с ножом и вилкой меня мама научила, еще в детстве.
Суп был вкусным, ароматным, но не очень сытным. Галада оставила несколько ложек на дне – я с сожалением поступила точно так же. Суповая тарелка исчезла. На ее месте появилось плоское блюдо в окружении нескольких крошечных соусников. В центре композиции приземлилась квадратная тарелочка с тушеным мясом. Я могла бы накрыть порцию ладошкой.
Галада поливала ломтики соусами из серебряной ложечки и аккуратно ела, ловко поднося угощение ко рту и не уронив ни капли. Я, разумеется, тут же плюхнула соусом на скатерть. Но в целом справилась. Только не наелась.
Следующим блюдом был яичный рулетик размером с сигару и два листочка шпината. На этом «пиршество» закончилось. У бабули на тарелке осталась добрая половина рулета. Они издеваются, что ли?
Впрочем, небольшим утешением стал кусочек торта с желе и чашка ароматного кофе. Ох, с таким пайком мне тут долго не протянуть. Хоть бы хлеба предложили.
За ужином я молчала. Бабуля и папочка негромко обсуждали последние новости из газет, Галада пела дифирамбы вкусному ужину, а я думала о сырниках и овсяном печенье из нашей столовой, на незаконную добычу которых меня часто посылали Арчи и Шан.
После чистого издевательства под названием «семейная трапеза» отец спустился в холл. Я слышала, как он чуть виноватым, вкрадчивым тоном разговаривает с колдовкой:
— Ты же знаешь, дорогая, меня ждут в клубе. Нужно обсудить с коллегами стратегию предвыборных прений, с учетом того, что Ада теперь с нами.
— Понятно, — леди Гэл горько вздохнула, видимо, познав извечную бабью кручину – проводы мужика в ночной город к «коллегам». — Прения – это святое. Не задерживайся совсем уж допоздна, любимый.
Я с завистью проводила отца взглядом через окно. Он уселся в свой автомобиль и укатил. Если это один из тех клубов, о которых иногда с придыханием рассказывают Тенет и Крофф (только для джентльменов-аристократов, с сытной едой, спиртным и карточной игрой), папочке нечего волноваться о пропитании и приятном обществе. А вот я осталась голодной. Где здесь кухня? И кто там главный? И вообще: кто виноват и что делать?
Вернувшись в комнату, я с нехорошим интересом уставилась на растения во флорариуме. Нет, они не съедобные, если мне память не изменяет. А с таким учителем по зельям, как Шан, память мне точно не изменяет. Упала на кровать. Спать еще рано, тень от каминной решетки на потолке напоминает печенье «слоеные ушки».
