Сыч заголосил так, что в поселке залаяла собака, и Бастиан дружелюбно заметил:
- Хороший у вас защитник.
Аделин невольно улыбнулась. Страх, стиснувший ее сердце, постепенно разжимал костлявые пальцы.
- Он всех ненавидит. Вас тоже.
- Это почему же? В чем я успел перед ним провиниться?
- На всякий случай, - Аделин снова подумала, что со стороны это выглядит очень мило. Поклонник зашел в гости, она вышла его провожать, и вот они стоят у ворот и не хотят расставаться. Хотя какой он ей поклонник – не казнил на месте за укрывательство оборотня, и то хорошо.
- Скажите мне еще вот что. В каких отношениях Уве был с Адайн Сили?
Аделин вспомнила: Адайн была очень милой девушкой. Хорошенькая, легкомысленная, любила рисовать.
- Он иногда составлял ей компанию на уроках рисования, - ответила она. – Я разрешала ему ездить с ней на озеро, разумеется, под присмотром. Барт, один из наших слуг, всегда ездил с ними. А что?
- Гален Дасти подозревает вашего брата в убийстве, - сказал Бастиан и вдруг сделал немыслимую вещь: протянул руку и погладил Куся по голове. Сыч был настолько поражен таким поворотом, что даже забыл как следует цапнуть наглеца – только глаза вылупил, удивляясь чужой дерзости. – Он считает, что убивать девушек может только безумец, а безумец в окрестностях только один.
Аделин кивнула. Конечно, без Дасти тут не обошлось. Он приехал в Инеген меньше года назад и вел себя так, словно все тут должны были ему кланяться. Впрочем, это естественно, с его-то деньгами; такие люди всегда считают себя хозяевами жизни. Узнав, что Аделин ведьма, он, помнится, удивленно заметил: «И почему же ее не держат на цепи?» - словно само наличие ведьмы в округе мешало ему дышать спокойно.
Неудивительно, что у них не вышло дружбы.
- Я ожидала чего-то в этом роде, - вздохнула Аделин и неожиданно подумала, что этот Бастиан держится так, что они могут подружиться. Мысль об этом удивила и испугала ее. – Его раздражает, что мы вообще тут живем и существуем. Бывают такие люди.
Она умолкла, понимая, что сейчас ее может понести, и она вывалит на голову инквизитора все их с Уве беды и несчастья. Кусь перепорхнул на плечо Бастиана с самым невинным видом, потоптался, а потом выдал сразу две вещи: цапнул его за мочку уха и навалил на сюртук столько помета, сколько не всякий слон выложит.
- Ай, паразит! – воскликнул Бастиан, зажимая в горсти окровавленное ухо. Сыч взлетел над ними и был таков.
- Кусь! – крикнула Аделин ему вслед, не зная, то ли плакать, то ли смеяться. – Ты хоть иногда стыдишься своих поступков? Бессовестный!
Разумеется, Кусь не откликнулся. Бастиан посмотрел на свои окровавленные пальцы и вдруг рассмеялся, беззаботно и искренне, словно был обычным человеком, а не инквизитором.
- Меня никогда не кусала сова, - весело признался он. – Ну что ж, с почином!
Аделин вздохнула и протянула к нему руку.
- Стойте ровно, я остановлю кровь.
- Я сам виноват, не надо было гладить, - сказал Бастиан, послушно повернув к ней пострадавшее ухо. Плюха помета стекала по его плечу, как аксельбант. – Это он мне отомстил.
«Шла баба по речке, вела быка на нитке, нитка порвалась, кровь унялась. Стану я на камень – кровь моя не капнет. Стану я на кирпич – кровь, запекись!» - Аделин мысленно прочла заговор, дунула на следователя и довольно увидела, что от крови не осталось и следа. Ох уж этот Кусь! Невыносимая, невоспитанная птица!
