– Итак, Волков… – уткнувшись взглядом в лежащие перед ним документы, заговорил Трофимов, – подскажи-ка, сколько лет ты у нас служишь?
– Ровно тринадцать, Платон Ярославович. С того самого момента, как отпраздновал совершеннолетие.
Трофимов оторвался от бумаг и побарабанил пальцами по столу:
– С того самого момента, да… И как идет служба, Волков?
– Как нельзя лучше, Платон Ярославович.
– Все устраивает?
– Так точно.
– Имеются жалобы или пожелания?
– Никак нет.
– Служебная квартира в нормальном состоянии?
– В приемлемом.
– Денежное довольствие как, удовлетворительное?
Волков замялся:
– Могло бы, конечно, быть и побольше… Но хватает.
– Хватает. Ясно, – пропыхтел Трофимов и замолчал, глядя поверх головы Макса.
– Платон Ярославович, что случилось? – не понял тот смысла состоявшегося разговора.
– А то случилось! – Трофимов, несмотря на внушительные габариты, проворно поднялся. Обогнув стол, очутился за спиной подчиненного. Заходил по кабинету. – Забрать тебя хотят, сволочи!
Брови Макса непонимающе вздернулись:
– В смысле – забрать хотят? Кто?
– Сволочи хотят, кто! – раздраженно повторил Трофимов.
– А конкретнее?
– Питерские! Из убойного!
Если бы секундами ранее брови Волкова не поползли вверх, то наверняка сделали бы это сейчас.
– Питерские? Серьезно? – просквозило легкое недоверие в голосе Макса, и он не сдержал широкой улыбки. – Платон Ярославович, если это первоапрельская шутка, то вы опоздали на четыре месяца.
– А разве похоже, что я шучу? – Трофимов, чуть успокоившись, вернулся за стол и плюхнулся в кресло. Накапав в рюмку корвалола, разбавил лекарство водой из графина и залпом выпил. – Вот что ты за человек, а, Волков? – поморщился он то ли от бесстыжей рожи подчиненного, то ли от гадкого на вкус лекарства. – Сидишь и лыбу давишь. А ведь я к тебе как к сыну отношусь!
– И я вам признателен, Платон Ярославович.
– А помнишь, – продолжал тот, – как я тратил на тебя все свободное время? Воспитывал, учил? Чтобы из одаренного мальчишки-последыша получился первоклассный ведьмак? А ты? Сидишь и… давишь.
– Не утрируйте, Платон Ярославович. До моего восемнадцатилетия мы даже не были знакомы. А улыбаюсь я… Ну вы же сами понимаете, где Дрезна, а где Питер!
Неразборчиво прорычав себе под нос что-то неодобрительное, Трофимов снова уткнулся взглядом в бумаги.
– Так что насчет меня? – не выдержал паузы Макс.
– Через два дня поедешь. Сдашь «хвосты» по отчетам и… вали на все четыре стороны. Рад? – Трофимов поднял на подчиненного пристальный взгляд.
Волков закивал. А начальник не смог скрыть язвительного тона:
– Ишь ты, рад он! А уж как я рад переложить будущие дела конторы на твоего напарника, ты и не представляешь! На Захара этого, Полунина-Полнолунина, будь он неладен… Всю жизнь об этом мечтал!
– А-а, так ваше недовольство кроется в этом? А не в том, что я уезжаю?
– А сам как думаешь?! – вскипел Трофимов и в сердцах смел все лежащие перед ним документы на пол. – Напомни-ка, сколько дел у тебя было за эти тринадцать лет?
– Сорок два.
– А сколько ты раскрыл?
– Сорок два.
– Вот! Стопроцентная раскрываемость. Ни одного висяка! – Трофимов нагнулся, поднял с пола рюмку и вновь накапал лекарство. – Поэтому тебя и забирают… А про меня?! Про меня кто-нибудь вспомнил?! Где я найду сопоставимую замену?! – Он залпом выпил и трахнул рюмку об стол. – Про Захара не смей заикаться! Он полуденницу от полуночницы-то с трудом отличает. А они разные, несмотря на схожесть названий!
