Оказалось, однако, что Эдем оный – как и всякий Эдем – охраняем. Был у него свой цербер, страж с мечом огненным. Геральту выпала оказия увидать его в действии. Цербер, мужик невысокий, но кряжистый, на его глазах изгнал из садов наслаждений худого юнца. Юнец протестовал – покрикивал и жестикулировал, что, похоже, цербера нервировало.
– Тебе запрещено входить, Муус. И ты хорошо об этом знаешь. Так что – ступай себе. Я повторять не стану.
Юнец торопливо отшагнул от ступеней, чтобы избежать толчка. Был он, как заметил Геральт, преждевременно лысеющим, реденькие и длинненькие белесые волосы начинали расти в районе темени, что, в общем-то, производило впечатление куда как мерзкое.
– Драл я вас и ваш запрет! – распалялся юнец с безопасного расстояния. – Не больно-то и хотелось! Да вы и не одни, к конкурентам пойду! Индюки надутые! Парвеню! Вывеска золоченая, а на сапогах – дерьмо все то же! И значите для меня ровно столько же, как дерьмо это! А говно – говном и останется!
Геральт слегка обеспокоился. Лысеющий юноша, хоть и мерзкий экстерьером, выглядел вполне себе по-господски, может, и не по-богатому, но в любом случае куда изысканней его самого. А потому, если именно изысканность являлась решающим критерием…
– А ты куда, спрошу-ка, – холодный голос цербера прервал течение его мыслей. И подтвердил опасения.
– Это эксклюзивное заведение, – продолжил цербер, загораживая собой лестницу. – Понимаешь значение слова? Это типа исключительное. Для немногих.
– Отчего не для меня?
– Не платье красит человека, – стоявший двумя ступеньками выше цербер мог смотреть на ведьмака сверху вниз. – И ты, чужеземец, ходячая иллюстрация этой народной мудрости. Твое платье ничуть тебя не красит. Может, и украшают тебя иные – скрытые – вещи, вникать не стану. Повторю: это эксклюзивное заведение. Мы не рады здесь людям, одетым как бандиты. Равно как и людям вооруженным.
– Я не вооружен.
– Но выглядишь совсем даже наоборот. Оттого – будь добр, направь стопы куда-нибудь в другое место.
– Погоди-ка, Тарп.
В дверях заведения появился смуглый мужчина в бархатном кафтане. Брови – кустистые, взгляд – пронзительный, а нос – орлиный. И крупный.
– Похоже, – поучал цербера орлиный нос, – ты не в курсе, с кем имеешь дело. Не знаешь, кто к нам заглянул.
Затянувшееся молчание цербера свидетельствовало, что тот и вправду не знает.
– Геральт из Ривии. Ведьмак. Известный тем, что защищает людей и спасает их жизни. Как неделю тому здесь, в наших краях, в Ансегисе: спас мать с ребенком. А несколькими месяцами ранее, в Цизмаре, и о том много говорили, убил он левкроту-людоедку[4], сам при этом получив ранения. Посмел бы я кому-то, кто занят таким вот честным ремеслом, запретить вход в мое заведение? Вовсе нет: я рад такому гостю. И почту за честь, что он решил меня посетить. Господин Геральт, австерия «Natura Rerum» приветствует вас в своих стенах. Я Феб Равенга, владелец этой скромной ресторации.
Стол, за который усадил его мэтр, был накрыт скатертью. Все столы в «Natura Rerum» – в большинстве своем занятые – накрыты были скатертями. Геральт не помнил, когда он в последний раз видывал скатерти в кабаке.
Хоть и заинтригованный, он не глазел по сторонам, не желая сойти за провинциала и простеца. Мимолетный взгляд, однако, выявил обстановку скромную, хоть утонченную и изысканную. Изысканной – пусть не всегда утонченной – была и клиентура: по его прикидкам, в основном купцы и ремесленники. Встречались капитаны кораблей, загорелые и бородатые. Хватало и пестро одетых господ дворян. Пахло здесь тоже славно и изысканно: жареным мясом, чесноком, тмином и большими деньгами.
