– Небось попрошайки какие-нибудь, – резюмировал Колька Шаров.
– Так вот. После этого мне совершенно расхотелось приближаться к бараку. Мало ли кто там обитает. Я хотела развернуться и уйти, но тут… – Наташка замолчала.
– Что?
– Открылась дверь, проем осветился тусклым мертвенным светом, но людей я не увидела, внутри словно колыхалось какое-то марево. Мне стало так страшно, не передать, словно волны ужаса исходили оттуда. И тут… Вокруг смолкли все звуки, воздух стал затхлым, ватным, словно я не возле леса нахожусь, а в каком-то склепе. И в этой пустоте я услышала шепот, он заполонил все пространство и звучал в моих ушах громом, но все же это был шепот: «Иди! Иди сюда! Мы ждем тебя!» И я, как в трансе, медленно пошла к двери. Ни страха, ни каких-то других чувств, ни мыслей больше не было – я шла, как зомби… Вдруг Жулька как завизжит да как дернет поводок! Я пришла в себя, заорала и в панике бросилась бежать обратно в лес. Но через несколько шагов зацепилась за какой-то штырь, торчавший из земли, упала и ударилась головой, кажется, о дерево. Дальше, видимо, потеряла сознание. Очнулась – первым делом вижу перед собой свой дом. А я лежу на земле, как раз между лесочком и пустырем. Вокруг Жулька бегает, а рядом моя кроссовка валяется, порванная. Я до сих пор не могу понять, как там оказалась. Пришла в бреду, что ли? Или принес кто? Но это уже совсем глупости, тем более что кроссовка при падении с ноги слетела да так и валялась рядом. А когда вернулась домой, оказалось, что я недолго там и пролежала, во всяком случае, родители еще не начали беспокоиться.
– Да, интересная байка, – одобрительно кивнул Егор. – Хорошо придумано.
– Байка?! – возмутилась Наташка. – Ты мне не веришь?!
– А что, разве нет? – осведомился Колька.
– Разумеется, нет! Это было на самом деле!
– Головой ударилась, вот и привиделась всякая чушь, – убежденно заявила Лиля. – Просто не думай об этом, и само собой забудется.
– Как не думать, если с тех пор у меня начались кошмары! – возмутилась Наташка. – Стоит только задремать, как я вижу какое-то мрачное подземелье, из которого совсем нет выхода, и в нем медленными, безнадежными, размеренными движениями кружатся бледные тени, и становится тоскливо и страшно, каждый раз кажется, что я останусь там навсегда и стану такой же бледной тенью, для которой нет выхода… Иногда такое полночи тянется, а потом еще разная дрянь снится. Какие-то базары, телеги, толчея, люди с узлами и мешками. И в этой толпе нет-нет да и промелькнут мерзкая старуха и мальчик. У меня после этих снов состояние депрессии… Нет, даже хуже: кажется, будто я на самом деле нахожусь в этом подземелье, а реальный мир – только иллюзия.
– Да, интересно, – задумчиво протянула я, только теперь обратив внимание на темные круги под глазами Наташки. – Случаются иногда странные вещи. Ты кому-нибудь об этом говорила? Родителям, например?
– Да ну, ты что? – махнула рукой Наташка. – Моя мама такая мнительная насчет всяких болезней! Боюсь, она подумает, как Лиля, что я головой ударилась и в уме повредилась, и замучает меня всякими обследованиями. Еще к психиатру потащит – оно мне надо? Я только осторожненько маме сказала, что видела на той стороне леса уродливый деревянный барак, и спросила, неужели в таких до сих пор люди живут. Мама посмотрела на меня подозрительно и ответила, что бывала по ту сторону леса, но никаких бараков не видела, что там вообще строений нет, а только поля и огороды.
