– Пока, Хильди, – уныло ответил Нордо и поспешил покинуть таверну.
Дома его поджидал неприятный разговор с отцом. Король Драхеита, Аделрик скучал, а скука самое страшное чувство для дворфа. Работа в шахтах давно отлажена. В отношениях с женой Йоханой триста лет как царят совет да любовь. Единственный сын успел вырасти в сильного, рукастого дворфа и трудился на благо горы, как и положено принцу, только вот внуков все нет.
Нордо с разочарованием заметил, что отец без разрешения находился в его комнате.
– Здравия, бать.
– Ты задержался с работы. Заходил в таверну к Хильдегард? – с надеждой спросил Аделрик.
– Просто отдохнуть, бать.
– Жениться тебе пора.
– В следующем году, бать.
– Ты так последние тридцать лет говоришь и все никак. Сколько можно нам с матерью внуков ждать? А?! – Аделрик ударил кулаком по столу, – на нас плевать, о народе Драхеита подумай!
– Народу Драхеита все равно, бать, – заметил Нордо.
Аделрик влепил нерадивому сыну затрещину и тут же об этом пожалел. Тот насупился, как в детстве. Слова не сказал отцу, только смотрел жалостливо и пронзительно. Аделрик почувствовал себя тираном.
– Может ты просто определиться не можешь? М? Мы с Йоханой могли бы взять все хлопоты на себя. Помнишь сестру Торуга, Ирму? Красавицей выросла. В их семейной шахте недавно мифриловую жилу нашли. Идеальная была бы партия.
– В следующем году, бать, – ответил Нордо и тут же получил вторую затрещину.
– Значит так, сына! Даю тебе полгода на то, чтобы выбрать жену. Хоть старую вдову Верену веди под венец – слова не скажу. А если так никого и не выберешь, лишу тебя титула принца! Вот!
Злой как пихт (маленький вредный дух по поверьям дворфов обитавший в шахтах) Аделрик хотел было уйти, но вернулся к сыну.
– Отдай мне ее, – потребовал он.
– Ты о чем, бать? – тот попытался сделать непонимающий вид, но притворство было чуждо простой, незатейливой натуре Нордо.
– Картинку свою ненаглядную!
– Она потерялась, бать, – голос Нордо дрогнул.
Врал он еще хуже, чем притворялся.
– Отцу лжешь? Не сын, а позорище!
Аделрик стоял напротив Нордо с протянутой рукой. Молодому дворфу страшно не хотелось отдавать свое сокровище, но и отказать отцу, королю Драхеита, он не смел. Как только обветшалый листок оказался у Аделрика, тот с яростью скомкал его и кинул в жаровню. Кусочек бумаги вспыхнул.
– Батя! – взвыл Нордо, кидаясь к раскаленным углям, но было уже поздно.
– Хватит мечтать о всяких глупостях! Ты никогда не покидал Драхеит и понятия не имеешь, что из себя представляет ушастый народец. Гора, шахты и дворфы – вот твое прошлое, настоящее и будущее!
Аделрик зло хлопнул дверью. По длинной рыжей бороде, завязанной в узел, покатились крупные горошины слез. Нордо так и продолжал смотреть на тлеющие угли, словно ждал, что листок бумаги воспрянет из пепла и снова окажется в его руках.
Чуда не произошло. Минутная слабость сменилась решимостью. Молодой дворф нашел в тумбочке огрызок угля и небольшой кусочек бумаги для розжига. Он не помнил, когда в последний раз что-то писал, но по ощущениям рука была раза в два меньше.
Пытаясь удержать в толстых, коротких пальцах уголек, он старательно выводил записку родителям:
«Дорогие мама и король Драхеита. Я отпровляюсь в долёкое путяшествие, чтобы найти себе жену. Буду через полгода. Ваш любясчий сына, Нордо».
От напряжения на его лбу выступили капельки пота. Нордо никогда не перечил отцу и сейчас, обращаясь к тому по титулу, чувствовал легкую эйфорию от собственного бунтарства.
