– Значит так. Как решили сообща, так я ему и выложу. – Он мельком глянул на Николая, под глазом которого фиолетово цвёл желвак, поморщился и решительно развернул полог.
– Можно?
– Входите, кто там, – разрешил Харлампий.
Рабочие вдвинулась в палатку, и сразу стало непривычно тесно в ней. Хохлов отделился от остальных, подошел к начальниковой койке. Харлампий приподнялся в мешке, насторожился.
– Мы к вам, – сказал Хохлов. – Все вот тут.
– Весьма рад, товарищи, – закивал Харлампий. – Что скажете хорошего?
– Слышим, заболели вы, – смущенно начал Хохлов, – неудобно вроде бы тревожить, но опять же надо…
– Говорите, товарищи, говорите, – осторожно подбодрил начальник. – Жду, чем порадуете. Ну же…
Хохлов помялся, заговорил, извиняючись:
– Снег хорошо начал таять, вот какая штука. Ну, мы побузили тут немного, понимаем, вы уж простите, а мы работой докажем, что… В общем, не сомневайтесь.
Он снова умолк. Васька пощупал скулу, подтвердил:
– Верно говорит бригадир. Мы потолковали между собой вкруговую и решили не уходить, а работать. Скажи, Николай?
– Решили и точка. – Тот кивнул.
Чего другого, но такого решения Харлампий от них не ожидал. Это не увязывалось с его ночным размышлением, где всё так складно получалось: понятно – забузили архаровцы не на шутку, добром это не кончится. Пусть уж уходят. Уйдут, а я, в случае чего, и не начальник, а я как раз болею.
Он нахмурился, даже как-то огруз в мешке.
– Понятно, – покашлял в кулак. – Волынили, план срывали, а вдруг одумались, сознательными стали, что ли?
– Плана не срывали, – возразил Хохлов. – Работы не было, откуда ему взяться, плану?
– Это вы мне заявляете, вам просто, а что я, я скажу начальству? – повысил голос Харлампий. – Ещё как сорвали… Ти-хо! Снег – это одна причина. Природный каприз, одним словом, а ваша буза, саботаж – это уже из другой категории, понимаешь. Интриганы!
– Пошто ругаете? – насупился Хохлов. – Мы не за руганью пришли, а чтоб наоборот, чтоб спокой вам был.
– «Спокой»! Ишь, как оно, дело-то оборачивается. А я и так спокоен. И следом за вами не побежал бы. Вы из отряда, а я тут же заявочку на базу, и мне сразу десять настоящих рабочих пришлют.
Канавщики потупились, притихли. В этой тишине особенно отчётливо стало слышно, как весело набулькивают за палаткой убегающие с гольца ручейки.
– А мы что же, по вашему, рабочие не настоящие? Вы ни в каком деле нас еще не видели, зачем же срамите? – Хохлов с обидой, недоумённо глядел на начальника. – Ведь не от работы бежать хотели, а наоборот. – Он показал на перебинтованного. – Вот, например, Сухов, он канавы роет что экскаватор. И остальные не сплохуют, приходилось над землицей стараться.
– Да уж не подведу, – подхватил перебинтованный. – Не первый сезон по экспедициям вкалываю. Отмечали даже, грамоты – и те есть.
– Чего не знаю, того не знаю. – Харлампий поёрзал на раскладушке. – Одно знаю – вы меня шантажировали.
– Что такое делали? – Хохлов распрямил плечи. – Что за темнуху нам шьёте?
– Хватит, хватит! – осадил начальник. – Решили остаться – оставайтесь на здоровье, какой может быть разговор. Я даже рад. Но должен предупредить, что не знаю, сколько вам придётся сидеть без работы. Это одному Господу Богу известно. И поэтому требую сидеть и ждать тихо и мирно. Хоть всё лето, понятно?
– Как же так? – подал голос Николай. – Гошка сказал, что пошёл место для канав находить.
