– Ну, почти…
Максим, не обращая внимания на его слова, продолжал тарахтеть без умолку:
– Ты себе не представляешь, что я пережил. Мне звонили из морга. Я не верил, даже когда увидел тебя, ну, то бишь того, его, другого. Вы с ним одно лицо, даже шрам на пятке, – на этом моменте Максим на секунду замолчал, Никита продолжал улыбаться. Постепенно, мгновение за мгновением, до него начало доходить.
– А что значит «почти»?
– Почти значит почти. Мне тоже нелегко. Было невыносимо слушать, как ты колотился в крышку гроба и кричал: «Вернись». Я вернулся.
В этот момент у соседки по лестничной клетке запел ручной петух. Максим отвлёкся и посмотрел в сторону. Через секунду он повернулся к другу со словами:
– Помнишь, мы всегда хотели убить этого петуха? – но Никита словно растворился в воздухе. Перед глазами всё поплыло.
Когда Максим очнулся, над горизонтом показалась алая полоса. Это был закат. Парень решил пойти в спальню и полежать ещё чуть-чуть. Ужасно болели бока. Он подошёл к зеркалу и поднял майку. Вокруг пояса был огромный синяк. Войдя в спальню, он подошёл к окну и открыл его. Ледяной ветер ударил в лицо дыханием зимы. Небо было пасмурное, серое тучи скрыли луну. Это был дурной знак. Давным-давно они решили, что пока видно луну, с ними ничего плохого не произойдёт. С малых лет и до сих пор они повторяли как заклинание: «Нас защитит луна». Он был растерян. «Может это был всего лишь сон?» – мелькнуло в его голове. Но Никита был слишком реален, как и синяки, которые остались после «переноса» на кухню. Старинные часы пробили полночь. Сейчас он чувствовал присутствие. Никита был одним из тех людей, рядом с которыми чувствуешь силу, подавляющую силу. Сейчас чувство было тоже сильное, но пугающее, парализующее. С каждым мгновением он чувствовал присутствие более явно. За его спиной по комнате гулял странный сквозняк. Иногда ему казалось, что его касаются чьи-то тонкие пальцы. Иногда он чувствовал дыхание. Слышал шёпот. Нечто подавляющее и зловещее находилось за его спиной. Он не хотел даже думать о том, что все двери и окна были закрыты и сквозняк невозможен. По позвоночнику бежал ледяной пот. Каждую секунду он жалел, что закрыл окно. Выброситься из него и размазаться по асфальту лучше, чем стоять в оцепенении, бояться вдохнуть и дрожать. Сейчас боль утраты затмевал страх, животный страх за свою жизнь. Неожиданно всё прекратилось, над горизонтом показалась алая полоса. Наконец-то он расслабился и глубоко вдохнул. На мгновение вроде бы что-то защекотало его левую ногу. Он без чувств рухнул на пол.
Максим очнулся, лёжа на полу возле окна. С дикой жаждой и с жутким запахом. Исходящим то ли от его штанов, которые уже успели высохнуть, то ли от подмышек, которые всю ночь не переставали потеть. Факт оставался фактом. Он вслух задал риторический вопрос: «Как за одну ночь я – взрослый, самодостаточный, мужчина – превратился в потнючего ссыкуна?» Тут некогда любимые старинные часы начали монотонно отсчитывать удары, напоминая о том, что возможно сегодня будет хуже, чем вчера. Он вскочил на ноги и открыл окно. Вторую ночь не было луны. За окном шёл снег, первый снег. Впервые в жизни он не мог насладиться этим моментом. Последний удар часов повествовал о том, что наступила ночь. Парень чувствовал, как что-то приближается. Он чувствовал взгляд. Мелькнула мысль, что в любой момент оцепенение и страх не позволят ему даже глубоко вздохнуть, не говоря о том, чтобы пошевелиться. Он опёрся обеими руками на подоконник и перепрыгнул его, словно это был заборчик детской площадки. Ему показалось, что полёт длился безумно долго. Хотя реально – пара секунд, и он уже лежит мордой в снегу. На секунду стало легче. Вторая секунда принесла ужасную мысль о том, что это пугающее нечто могло последовать за ним. Он попытался встать, но в этот момент боль обрушилась на его измученное тело. Каждая попытка повернуться отзывалась немыслимой болью во всём теле.
