Ведьмины слёзы - страница 2

Ничего нового. Примерно такой ответ Киллиан и ожидал услышать от него – тот всегда вставлял такие острые и подавляющие шпильки.

О’Коннел был единственным из их семьи, кто напрочь отрицал все церковные устои. Он категорически отказывался верить в ведьм и магию, а также сомневался в существовании Бога. На уроках в церковно-приходской школе он, откровенно говоря, скучал и без конца спорил с преподавателями, заработав не лучшую репутацию. В гимназии учился уже прилежнее из-за уклона там был на научные предметы. Киллиан с самого детства видел изнанку церкви, её мерзкую и тёмную сторону, которая подтверждала его домыслы: если Бог на самом деле есть, то для каждого человека он свой, и никакие посредники между ним и человеком не нужны. Да и если бы это было бы правдой, отец бы не позволял себе бить его.

А пока доказательств нет – этого не существует! Киллиан верил лишь сухим фактам, которые предоставляли ученые. Наука и книги были его жизнью, и отца очень раздражало это, особенно его подозрительные читательские кружки, где частенько обсуждали что-то прогрессивное. Он хотел помогать людям, расследуя преступления, ловя грабителей и убийц и наказывая их по заслугам, а не читать молитвы в церкви. О’Коннел хотел наполнить свою жизнь удивительной гаммой эмоций и красок похлеще, чем в остросюжетных романах.

Но больше всего поражала «Святая» Инквизиция, которая и вовсе отбивала у него желание заниматься духовенством! Он считал, что они – самые что ни на есть жестокие преступники, ведь придумывают дикие и извращенные казни для невинных людей.

От этой мысли Киллиана передернуло, и он запустил руки в тёмно-каштановые, почти чёрные волосы.

– Знаешь, папа, я этого добьюсь, как бы ты в меня ни верил, – резко перешёл на «ты» О’Коннел и поднялся с кресла, даже не дослушав очередные нотации Брендана. Надоело!

Весь день Киллиан не находил себе места, раздумывая, что скажет своей пассии и как она воспримет это. Спорил сам с собой и одновременно пытался успокоиться. Он не хотел даже видеть отца, не то что слышать его громкие речи. Удручало ещё то, что до конца приёма документов для поступления оставались считанные дни – обучение начнётся в октябре. Брендан точно не даст ему шанса… Проклятие!

Абсолютно подавленный, выбитый из колеи и желающий исчезнуть с этой планеты Киллиан решил проветрить голову, прогуляться по городу, а заодно встретиться со своим лучшим другом Робином Блэквудом. Может, он сможет подсказать и помочь?

Мимо мрачного О’Коннела по улицам проезжали не менее мрачные, серые и грязные кареты, лошади громко стучали копытами, отбивая единый ритм, а колёса дребезжали и ударялись о булыжники. В лицо ему дул резкий, редкий для юга ледяной ветер, и пыль попадала в глаза, а небо заволокло тучами, и на душе была безнадежность. Киллиан шёл по парку, в котором уже начали опадать листья с деревьев, запахнув чёрный сюртук и засунув руки в карманы. Вдруг послышался замогильный звон церковного колокола. Из-за него вороны, сидевшие на ветках, резко взлетели и громко закаркали. Это окончательно убило надежду и радость.

– Самое настоящее захолустье. Что в центре, что на окраине – как на кладбище, – проворчал О’Коннел и приметил впереди главную библиотеку города.

Угрюмое четырёхэтажное здание с полукруглым окном в крыше нагнало ещё больше тоски. Поднявшись на несколько ступеней, он взялся за тяжёлую медную ручку. Дверь медленно открылась. Киллиан недолго бродил по коридорам и совсем скоро увидел Робина, махавшего ему рукой и широко улыбающегося. Он слабо улыбнулся, когда заметил, что друг сидит не один, а с Рейвен – красивой брюнеткой с карими глазами. Она поднялась со стула, быстро и с любовью коснулась губ Блэквуда и убежала из зала быстрее, чем Киллиан успел что-то сказать. Несмотря на свою открытость, Робину не очень везло с девушками, и О’Коннел делал ставки, что и Фергусон долго не пробудет с ним. Он никогда не играл с огнём и не любил, чтобы его обольщали. Но его очень трогала горячая забота, которую проявляли друг к другу эти голубки.