Мама не знала, что на это ответить, и поэтому, когда я пришёл домой тем вечером, она спросила меня: «Винья, вот что предлагает твой отец. Что ты об этом думаешь?» Я сказал: «Что ж, я думаю, что твое подношение сотни тысяч рисовых зерен – это не просто подсчет или арифметика. Это дело преданности, совершаемое во имя Господа и святых. С каждым посчитанным зернышком твой ум фиксируется на Его имени, поэтому тебе стоит и дальше считать одно за другим». Мама была очень рада и рассказала об этом отцу.
Когда наступал праздник Нагапанчами[26], мама имела обыкновение предлагать пуджу Нагу и просила меня нарисовать для нее Божественного Змея. «Мама, ты можешь купить красивый рисунок Бога-Змея на базаре», – говорил я ей. «Возможно. Но я не хочу их красивый рисунок, я хочу твой». Такова была ее любовь к своему сыну. Так что я брал маленькую деревянную дощечку и рисовал на ней кумкумом изображение Нага. Каждый вечер она, взывая к Господу, выставляла молоко для сквашивания. «Необходимо ли, – спросил я ее однажды, – привлекать для этого Бога?» «Послушай, сынок, – ответила она, – конечно, мы, со своей стороны, делаем всё, что можем, но хорошо это получается только по Божьей милости». Она знала, что место есть и для человеческих усилий, и для Божественной милости.
Учительница хорошего поведения
Когда я был ребенком, мама настаивала, что я должен каждый день поливать растение тулси[27]. Однажды после купания я прямиком направился на кухню и уселся, чтобы приступить к еде. «Ты полил тулси?» – спросила мама. «Нет», – ответил я. «Тогда иди и сделай это сейчас. Я покормлю тебя, только когда ты это сделаешь». Этот урок я запомнил надолго. Она дала мне много всего другого – молоко, чтобы пить; еду, чтобы есть; она оставалась ночь за ночью, чтобы заботиться обо мне, когда я болел, – но воспитание надлежащего человеческого поведения было ее величайшим даром из всех.
У нас во дворе в Гагоде росло хлебное дерево[28]. Я тогда был лишь маленьким ребёнком, и как только увидел, что плоды начали расти, стал спрашивать, когда мне можно будет их съесть. Когда они наконец созрели, мама наполнила дольками фруктов чаши из листьев и сказала мне, чтобы я отнёс их в качестве подарков в каждый дом по соседству. Когда все они были разнесены, она посадила меня рядом с собой и дала мне несколько сладких кусочков. «Винья, – сказала она, – сначала мы должны отдавать, а потом брать сами».
