– Ханна переехала в Юту, – наконец сказала я то, что знала уже пару дней.
Мама обернулась ко мне, выражение ее лица смягчилось. Перед нами тут же вклинился красный «мерседес».
– Переехала?
Я кивнула.
Мама наклонилась ко мне и сжала мое плечо:
– Точно? Ты уверена, что они переехали насовсем?
– Она так сказала.
Пока мы ехали к автостраде, я то и дело ловила на себе мамины взгляды. Наконец она выключила радио:
– Думаю, они вернутся.
– А мне так не кажется.
– Сейчас все в панике, понимаешь? Не ведают, что творят…
Дома мы обнаружили, что мусорные баки, которые папа еще утром выставил на тротуар, по-прежнему полны. Забиравший их дворник не появился, зато муравьи и мухи трудились без устали. Труп птицы в пакете лежал на прежнем месте. Мы закатили баки обратно во двор и достали из машины покупки. Мама взяла несколько банок консервов и шесть бутылок воды. Она, как почти все, боялась перебоев с продуктами.
* * *
Позднее папа утверждал, что сразу понял: это солнечное затмение и ничего более.
– Ты хочешь сказать, что даже на секунду не испугался? – спросила его мама.
– Просто я знал, в чем дело, – ответил он.
В ночных новостях рассказывали о горстке энтузиастов, которые еще до начала замедления отправились на далекий тихоокеанский остров. Он принадлежал к тем редким участкам суши, откуда можно было увидеть полное солнечное затмение. Эти люди взяли с собой дорогое видеооборудование и специальные фильтры для съемок исчезающего светила. Но все их камеры так и остались лежать в кофрах, и никакие фильтры им не понадобились. Они даже ни разу не вытащили из нагрудных карманов солнцезащитные очки, ведь затмение произошло над западным побережьем.
В ту ночь финальные матчи по бейсболу шли в обычном режиме. Игнорировать неизвестность – такое присуще только американцам. Но игра получилась просто ужасной. Бороться с силой притяжения стало сложнее, чем когда-либо. Семерых нападающих удалили с поля. Никто не мог попасть в цель. С каждым часом частицы земной материи оказывались во все большей зависимости от гравитации.
Видимо, фондовая биржа тоже отменила законы физики: все показатели резко упали. Зато цены на нефть взлетели так, словно их освободили от воздействия силы тяжести.
Когда я собралась ложиться спать, у нас появилось еще тридцать лишних минут. По всем телеканалам бегущей строкой передавали не курс акций, а изменения в длине земных суток: двадцать шесть часов семь минут. Секунды продолжали прибывать.
Шли дни. Квартал постепенно пустел. Люди возвращались туда, где родились: в Калифорнии почти все приезжие. И только моя семья осталась, потому что мы были местными. Наш дом был здесь.
На третий день мы с мамой после школы поехали к дедушке.
– Он говорит, что у него все в порядке, но я хочу убедиться лично, – объяснила мама уже в машине.
Дедушка был папиным папой, но именно моя мама пеклась о нем больше всех. Я тоже за него переживала, ведь он жил один.
По дороге мы остановились заправиться. Наша машина оказалась в конце огромной очереди. Десятки минивэнов и внедорожников выстроились в цепочку, которая заканчивалась за углом соседней улицы.
– О господи, – вздохнула мама. – Словно в зоне военных действий.
Женщина в цветастом розовом платье сновала между машинами и, дождавшись, пока пассажиры отвернутся, незаметно засовывала за дворники оранжевые листовки со словами: «Конец близок! Покайтесь – и спасетесь!»
