Век короткой вражды - страница 10

– Ваше Сиятельное племянничество! – судья вскочил и попытался всучить мне свой стул. – Простите, мы не ожидали вашего появления так скоро, вот дополнительной мебелью и не озаботились. Присаживайтесь!

– Спасибо, я не могу сесть, – отказался я. – Да и не хочу больше. Лучше расскажите, что вы делаете с этой крупной рыбой, попавшей в сети правосудия?

– Молчит, как рыба, – досадливо промолвил судья. – Но мы его не пытаем!

– Плохо! – громыхнул я. – Плохо, что не пытаете! Но ничего, у меня есть знания иного мира, живо предателю язык развяжем. У вас есть бутылка?

– Это хуже любой пытки! – взвыл Палмер. – Вы посмотрите, что он пишет!

Я подошёл к столу, взглянул на пергамент и принялся читать: «Лицо арестованного имеет длинный нос тёмно-серого цвета с голубоватым отливом, заканчивающийся слегка поднятым кончиком и ноздрями овальной формы. В районе спинки носа имеется шрам, обладатель которого вовсе не стесняется его, а называет его медалью. Ниже располагается широкий рот с пухлыми светло-красными губами. Голова заканчивается острым подбородком и неестественно для овальной формы лица выраженной нижней челюстью. Накопленный за несколько дней кожей лица и шеей лёгкий загар в тот день контрастирует с красным обгоревшим на солнце носом. Это накладывает на обычное суровое лицо арестованного отпечаток детской беззаботности, что выглядит безусловно мило»2

– Очень милое описание, – пожал плечами я. – Что не так-то?

– Милое?! – возмущённо заорал граф. – А вдруг сокамерники узнают, что моё лицо имеет длинный нос? Как они отреагируют?

– Сам виноват, – отрезал я. – Не надо было свой длинный нос в заговор совать. А то ведь знаешь, что произошло с носом любопытной Варвары? Кстати, а тебе в тюрьме уже дали прозвище? Дадут, не сомневайся.

– Это всё некстати! – закричал Палмер и затопал ногами. – Я знаю свои права! У меня есть право на один звонок!

– Конечно, право-то вы имеете, – согласился судья и из недр своего письменного стола извлёк небольшой колокольчик, который и вручил арестованному. – Звоните!

Тот остервенело принялся звонить, и я ожидал какой-то магии. Но от звона в окружающем мире ничего не изменилось. Как и следовало ожидать.

– Достаточно, – судья аккуратно отобрал у графа колокольчик и спрятал его в стол. – А теперь, когда вам стало полегче, вернёмся к допросу. Ну что, Палмер, допрыгался? Плохи твои дела, приятель.

– Я требую магвоката! – заявил граф Палмер.

– Дела такого рода не предусма… – начал было судья, но я его невежливо перебил.

– Я буду твоим магвокатом, Палмер! – заявил я. – Я закончил юридическое ПТУ, защищу тебя в лучшем виде!

– Какое ещё πετευ? – не понял граф.

– Фейгинско-пашаевское, – не моргнув глазом, ответил я. – Твои права в надёжных руках! Итак, ваша честь, прошу слова! Готов выступить в защиту арестанта.

Судья заинтересованно кивнул, и я принялся озвучивать речь чётким речитативом:

– Оступался каждый из нас, об это именно сейчас будет мой важный рассказ! Сиятельнейший Палмер всегда честным был министром, первым делом служил он королю, а уж потом родным и близким. Но тут ему за измену выносят приговор, прямиком из графской спальни его тащат на костёр. А ему же в ад нельзя, ведь он симпатичный, ему в первом же котле устроят вечер романтичный. Судить его не нам, ведь мы подробностей не знаем, он повторит такое вряд ли, и, возможно, невменяем. Не торопитесь делать так, чтобы лорд Палмер помер. Свободу Палмеру! Граф Палмер невиновен! Граф Палмер гномам не служил, наш граф не грязный карлофил! Граф Палмер не полезет в гроб, наш граф не грязный людофоб!