х х х
Пришла повестка в суд, Настю с Семеном развели. Казалось, она ждала этого события больше всего, в то же время опасалась, что Семен сведет счеты с ней – «пришибет где-нибудь». В тот вечер впервые за долгое время она заснула легко. А среди ночи увидела страшный сон и очнулась в слезах. Сложное чувство растревожило ее: тут был и сам по себе сон, и всплывшее после пробуждения воспоминание, с ним связанное. Боясь открыть глаза, она вытерла о подушку слезы, сжалась вся и лежала неподвижно.
В этом сне Настя шла босиком то ли по песку, то ли по рыхлой земле, долго блуждала в темноте, как будто скрывалась от кого-то. Вдруг очутилась в густом лесу, ее лицо и руки царапали ветки. Она наклонялась под ними, спотыкалась о торчащие из земли корни деревьев и раз за разом падала. В полумраке она различала бледные силуэты, которые, словно живые тени, плясали по стволам деревьев, и вдруг разглядела Семена. Он, то и дело оглядываясь по сторонам, пробирался сквозь густые заросли кустарника и что-то кричал. Настя остановилась и прислушалась, но разобрать слов не смогла. Все это происходило как будто в знакомой местности, между деревьев и глубоких рвов, наполненных грязной водой. Впереди – топкие болота. И вдруг прямо на глазах болота превращаются в красивый луг. Ветра нет, а плотная масса травы волнуется, как светло-зеленая вода, и плавным потоком стекается в глубокую канаву.
– Теперь сюда приходи на любовные свидания, – говорит ей, наклоняясь, Семен, а сам опускается по воздуху на дно этой канавы. Насте не хватает воли спуститься туда. Она смотрит в яму, из нее пахнет тиной и смрадом. Этот запах, словно туман, поднимается вверх и заполняет все пространство вокруг.
– Я не могу приходить на свидания.
– Не можешь? – переспрашивает он и плавно поднимается.
Тут они стали протискиваться между деревьев. Прижались друг к другу и обнялись. Семен сильно сжал ей кончики пальцев. Это пожатие как будто бы означало, что она должна раздеваться.
– Все женщины должны раздеваться, когда им пожимают пальцы, – говорит он.
– Это в порядке вещей, – отвечает Настя, снимая платье. Она поправила волосы и бросила его на траву. Слегка наклонившись, медленно стянула с себя трусики и тоже отбросила в сторону. При этом взглянула на Семена. Но это был не Семен, а Вадим. Вдруг он оказался в тесной комнате, похожей на шалаш, и оттуда пытается схватить ее. Настя не могла вспомнить, как это происходило, но во сне знала, что он может быть и рядом с ней, и там, в шалаше, одновременно. Совершенно голая, она отодвигалась все дальше, дальше. Вдруг почувствовала глубокую, незнакомую доселе нежность к нему.
– Смотри, какие тут деревья, все ровные, твердые. Это молодая поросль. Я хочу их потрогать, – говорит она и прикасается ладонью к стволу молодого дерева. Вадим, не шевелясь, наблюдает за ней. А она улыбается с иронией, как будто недоумевая, почему он мешкает. Продолжая одной рукой держать ствол, другую вытянула перед собой и манит его к себе пальчиками. – Подходи поближе, подходи! Смотри, какие у меня глаза карие.
– Знаю, знаю, не до глаз мне сейчас, – отвечает Вадим.
Догадавшись, что он смотрит вовсе не на лицо, а на ее груди и бедра, Настя смутилась и подумала: что же будет дальше. Она ощущала стыдливость, в то же время ждала близости с ним. Вадим медлил. Ей же не терпелось как можно быстрее предаться любви, хотелось, чтобы он бросился на нее, повалил на землю, беспрестанно целовал и проникал в нее все настойчивей и глубже до тех пор, пока она не задохнется от непрерывных его толчков, от толчков своего сердца и собственной крови. Ей подумалось, что мечтала об этом практически с самой первой встречи с ним.
