Девушка испуганно замерла, отнимая платок от опухшего лица, и увидела баронессу Шертхесс.
– Нет, неправда, я его любила! Скажите, прошу, скажите ему! – Смутно вспомнив некогда оказанную помощь, Олеандра, как в лихорадке, кинулась к ней.
– Ну и дура, – презрительно хмыкнула баронесса, отстраняясь.
Когда Сепиру зашла, Пьерше лежал в кресле, тоже переваривая сцену. На долю секунды на его лице можно было уловить печаль – не ту, что вызвана горечью раскаяния, а сопряжённую с чувством опустошения. Однако стоило щёлкнуть дверной ручке, как граф Круазе встрепенулся, и, какие бы размышления ни туманили его сознание, они тут же рассеялись перед более насущными делами.
– Как ты ни придёшь, всё неудачно. – Пьерше криво усмехнулся, пряча смущение.
– Меня не интересуют твои девки, – равнодушно отрезала баронесса. – Я с самого начала сказала, что она жертва глупости и несамостоятельности, которые воспитывали в ней с детства. Когда я перекрою́ эту страну, задав новые стандарты образования, придет новое поколение женщин, которые перестанут думать только о том, как бы поскорее выскочить замуж.
– И все они будут такими, как ты: холодными колючками, – не удержался от шпильки Пьерше, вставая из-за стола.
– Да уж, смотри не уколись, – вернула усмешку Сепиру. Продолжила уже деловито: – Я получила записку от Аурелия, он приглашает нас на обед.
– Да, я тоже. Зачем ты сюда, кстати, приехала? Там бы и встретились.
– Мой дядя нашёл кое-что интересное, но я пока что не хочу поднимать эту тему при Аурелии. – Даже в кабинете с плотно закрытыми окнами и дверями Сепиру подошла вплотную, понижая голос вполовину.
Трагедия, потрясшая Белую империю четыре месяца назад, оставила кровавые следы даже в государственной системе: среди погибших Брунгервильссов числился также и князь Грев, брат императрицы Юйсинь, возглавлявший Министерство внутренних дел и сыска. Вакантное место удалось занять барону Шертхессу-второму – не без протекции своей племянницы. Теперь фавориты императора получили доступ к весьма обширному источнику информации, в том числе и против недругов. Но пока что все силы были брошены на расследование трагедии.
– Он изучает сейчас архивы по Шайратам и обнаружил, что три поколения назад, когда они только-только приобрели потомственный титул баронов, их обвинили в контрабанде. И это были не кто иные, как Брунгервильссы, один из их представителей как раз состоял на таможенной службе. Но затем спустя буквально пару недель их оправдали, а контрабандистами оказались торговцы с фамилией Неяд, причём обнаружилась контрабанда материалов, имеющих отношение к некромантии. Улики были настолько серьёзны, что Неядов лишили имущества и членства в торговой гильдии, а остаток жизни преступники провели в тюрьме. Их детям, разумеется, пришлось менять фамилию. Что самое главное, эти архивы уже поднимал лет пятнадцать назад Келсий Табриесс.
– Занятно… – тоже прошептал Пьерше. – Вряд ли Его Величество Келсий копался в архивах из праздного любопытства. Но что именно он искал? – Граф вскочил, взволнованно задавая вслух вопросы. – Быть может, и Шайраты, и Неяды были сообщниками, но первые смогли выйти сухими из воды?
– Кто знает. Дело выглядит странно. У нас обычно не спешат, прежде чем высказать во всеуслышание подозрения в некромантии. Это очень тяжкое обвинение. С другой стороны, в те времена знать из числа купцов только зарождалась, и потомственная аристократия была настроена по отношению к ним очень враждебно. Каких обвинений только не подстраивали из чистой злобы и оскорблённой гордости, – вздохнула Сепиру.
