Великая Рыба - страница 7

– Ланусь, у меня через полторы недели день рождения, во вторник…

– Помню-помню, подарок готовлю! – весело откликнулась Лана.

– Да Бог с ним, с подарком. Я хочу в этот день быть с тобой. Только с тобой, слышишь? Это будет для меня лучший подарок! Приезжай ко мне.

– Вторник, говоришь?.. – протянула Лана.

Ее голос несколько изменился, и эти изменения Данилевскому не понравились. Неужели она хочет отказаться? Почему?..

– Не знаю, получится ли у меня во вторник, – продолжала Лана. – Я думала, мы встретимся в выходные – Антон как раз в субботу идет в сауну, у них там корпоративный мальчишник.

Повисло молчание. «Да пропади он пропадом, этот Антон, – начал злиться Данилевский. – Какое мне дело, куда он идет и чем занимается?» Вслух же он мягко сказал:

– В субботу мы обязательно встретимся, договорились? Я тебе таких блюд наготовлю – пальчики оближешь!

– Ну хорошо, – кокетливо согласилась Лана, – я уверена, будет вкусно!

– Еще как вкусно, – шепнул Данилевский, намекая не только на еду, и Лана радостно засмеялась. – Итак, с субботой мы решили, но, может быть, еще и во вторник, а?

– Антоша… ой, прости!.. Данте! Я подумаю, хорошо? – попыталась она смягчить оговорку, но тут же быстро прошептала: – Все, Антон идет! Пока!

Короткие гудки.

Настроение на нуле.

Она обмолвилась. Назвала его чужим именем. Именем своего мужа – человека, которому с ним изменяет. С которым живет бок о бок и каждую ночь спит в одной постели.

«Господи, как же погано на душе!» – в сердцах подумал Данилевский. Из радиоприемника доносилась композиция «Дорога в ад».

На следующий день, отпросившись с работы, Данилевский заехал к Алле в институт за вещами для тещи. Ему пришлось дождаться перерыва, так как попал он во время самого разгара заседания. Бывшая жена выглядела радостной и возбужденной – очевидно, защита диссертанта шла хорошо, а может быть, в предвкушение грядущего банкета. Она передала Данилевскому полиэтиленовый пакет, туго набитый какими-то вещами, и протянула двухсотрублевую купюру.

– Дашь деньги врачу, – напутствовала Алла. – Ты же знаешь, они без денег делать ничего не будут, бросят человека помирать, не подойдут даже.

«Вообще-то – не знаю, не доводилось», – раздраженно подумал Данилевский.

– Может, ты преувеличиваешь?

– Да ты что, какое преувеличение! Об этом все вокруг говорят. Вчера дала сотню, но сегодня другая смена. Они меняются каждый день.

– И что, ты каждый день будешь деньги носить? – с сомнением спросил Данилевский.

– Ну, – засомневалась Алла, – по крайней мере на первых порах, пока она в реанимации. Знаешь, первые три дня самые опасные, нужен глаз да глаз.

Как же она уверенно говорит, как будто сама – медик. Данилевского коробило всякий раз, когда Алла безапелляционно рассуждала о вещах, о которых имела лишь поверхностное представление.

– И откуда ты знаешь про три дня?

– Врач сказал. Ну все, мне пора, – неожиданно оборвала разговор Алла и упорхнула обратно в зал. «Глубоко научный человек», – с сарказмом подумал Данилевский и поехал в клинику.

Больницу он нашел без труда, зато в поисках реанимации пришлось поплутать. Казалось, это здание построили специально для того, чтобы путаться в его коридорах.

Наконец искомое место было найдено. Данилевский робко постучал в белую дверь с надписью «Кардиологическая реанимация», но ответа не было. Подождав еще минут пять, он решил было зайти без приглашения, но тяжелая дверь внезапно с треском распахнулась, и оттуда, одетая в ночную сорочку, в повязанном на голову шерстяном платке выскочила его теща. Женщина, не обращая внимание ни на что вокруг, решительно зашагала прочь.