Читать онлайн Брене Браун - Великие дерзания

Brené Brown

DARING GREATLY

How the Courage to Be Vulnerable Transforms the Way We Live, Love, Parent,and Lead

© Bren Brown, 2013

© Киселева О., перевод на русский язык, 2013

© Оформление, издание на русском языке. ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2014

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

Стиву. Ты делаешь мир лучше, а меня смелее

Словосочетание «великие дерзания» впервые употребил Теодор Рузвельт в своей знаменитой речи «Гражданство в республике»[1], произнесенной 23 апреля 1910 года в Париже, в Сорбонне. Вот отрывок, который принес этому выступлению известность:

Впервые ознакомившись с этим высказыванием, я сразу подумала, что, по сути, Рузвельт говорит об уязвимости. Осознанию и пониманию проблем, связанных именно с этой характерной особенностью я посвятила те десять лет, что занималась ее исследованием. Уязвимость – это когда ты не знаешь, ждет тебя поражение или победа, это понимание того, что может случиться и то и другое; это активное участие в жизни; это полная вовлеченность, работа в полную силу. Уязвимость – это когда ты не знаешь, ждет ли тебя поражение или победа, это понимание того, что может случиться и то и другое; это активное участие в жизни; это полная вовлеченность, работа в полную силу».

Уязвимость – это вовсе не слабость, как многие привыкли думать. Неопределенность, риск и эмоциональная незащищенность – вот неотъемлемые компоненты нашей повседневной жизни, поэтому нам просто надо выбрать – принимать эти чувства или отрицать их, прибегая к помощи различных психологических средств самозащиты. Готовность открыться и смириться со своей уязвимостью определяет степень нашего мужества и четкости нашей цели. Степень защиты от уязвимости – это мера страха и внутреннего разлада.

Если мы откладываем «выход на арену» до тех пор, пока не станем идеальными и непробиваемыми, мы жертвуем отношениями и возможностями, которые могут больше не представиться; мы бесполезно тратим свое драгоценное время и упускаем возможность сделать уникальный вклад в нашу собственную жизнь.

Цель стать идеальным и непробиваемым очень соблазнительна, но недостижима. Мы должны «выходить на арену», и не важно, что под этим подразумевается – новые отношения, важная встреча, творческий процесс или сложный семейный разговор. Мы должны появляться с мужеством и готовностью участвовать в любых делах и спорах. Вместо того чтобы оставаться в тени, взвешивая различные советы и суждения, мы должны осмелиться выйти на свет и показать себя – пусть нас видят. Это уязвимость. Это великие дерзания.

Давайте вместе найдем ответы на вопросы:

• Что провоцирует страх уязвимости?

• Как мы защищаемся от уязвимости?

• Как мы расплачиваемся за то, что прячемся в своей скорлупе и теряем взаимосвязь с окружающими?

• Как нам нужно работать со своей уязвимостью, чтобы изменить свое отношение к жизни, любви, работе и семье?

Я посмотрела ей в глаза и сказала: «Я ненавижу эту чертову уязвимость». Я учла, что она – психоаналитик, и наверняка встречала случаи и посложнее моего, а кроме того, чем быстрее она поймет суть дела, тем быстрее мы разберемся со всей этой терапией. «Я ненавижу неопределенность. Я ненавижу незнание. Я не могу оставаться незащищенной, зная, что рискую разочароваться или ощутить боль. Это слишком мучительно. Уязвимость – это очень сложно. Это страдания. Вы понимаете, о чем я говорю?»

Диана кивнула: «Да, я знаю, что такое уязвимость. Я хорошо это знаю. Это одна из лучших эмоций». Потом она посмотрела на меня с улыбкой, будто в ее мыслях возник образ чего-то действительно прекрасного. Я уверена, что в тот момент я выглядела растерянной, поскольку мне было непонятно, чему тут можно радоваться. Я даже испытала легкое беспокойство о своей собеседнице, не говоря уже о себе.

«Но я сказала бы, что это мучительная эмоция, а не прекрасная, – продолжала я. – И еще для полноты картины я хочу подчеркнуть, что если бы мое исследование не привело к выявлению взаимосвязи между уязвимостью и искренностью, то я бы здесь не сидела. Я ненавижу уязвимость».

«А как вы ее ощущаете?» – поинтересовалась Диана.

«Я чувствую себя не в своей тарелке. Словно мне необходимо урегулировать все происходящее вокруг, и сделать так, чтобы стало лучше».

«А если вы не можете этого сделать?»

«Тогда мне хочется ударить кого-нибудь по лицу».

«И что, вы распускаете руки?»

«Нет. Конечно же нет».

«Тогда что вы предпринимаете?»

«Принимаюсь за уборку дома. Ем арахисовое масло. Ищу виновных. Пытаюсь сделать все вокруг себя идеальным. Стараюсь все контролировать».

«А когда вы чувствуете себя наиболее уязвимой?»

«Когда мне страшно. – Диана молча смотрела на меня, ожидая продолжения. – Когда я волнуюсь и не уверена относительно того, как все сложится, или когда мне предстоит сложный разговор, или я делаю что-то новое и испытываю дискомфорт. – Еще одна пауза. Диана кивнула, побуждая меня продолжать. – Когда я думаю, как сильно я люблю своих детей и Стива, и во что превратится моя жизнь, если с ними что-то случится. Когда я вижу, что моим близким тяжело, но я ничем не могу помочь им, кроме того, чтобы просто быть с ними рядом».

«Я понимаю».

«Еще это чувство приходит, когда все складывается слишком хорошо, а я этого пугаюсь. Или когда все слишком плохо. Я бы хотела, чтобы это чувство было прекрасным, но оно для меня мучительно. Можно как-то изменить его?»

«Да, думаю, можно».

«Может, вы дадите мне какое-то задание на дом или что-то вроде того? Может, мне надо что-то проанализировать или пересмотреть?»

«Нет, никаких пересмотров и заданий на дом. Не стоит ждать победы над этим чувством или каких-то наград. Нужно меньше думать и больше чувствовать».

«А могу ли я сделать свой мир прекрасным, не испытывая чувство уязвимости?»

«Нет».

«Вот черт. Это довольно неприятно».

Если вы еще ничего не знаете обо мне, не читали моих книг, не заходили на мой сайт, не смотрели мои 18-минутные выступления на конференции TED[2], то я попробую наверстать упущенное на страницах этой книги. А если, наоборот, вам кажется, что вы слышали мое имя слишком часто, то пропустите полностью данный раздел и почитайте приложение в самом конце.

Вся моя жизнь прошла в попытках обогнать и перехитрить уязвимость. Я уроженка Техаса в пятом поколении, девиз нашей семьи: «Вперед и с песней», поэтому я подошла к преодолению собственных психологических проблем (чувств неприязни, неопределенности и эмоциональной незащищенности) очень честно. В средней школе большинство из нас начинает бороться с уязвимостью, и я тоже начала развивать и отрабатывать собственные навыки в этом деле.

С течением времени я перепробовала самые разные способы: от «хорошей девочки», бесконечно стремящейся к идеалу, до курящего поэта, рьяной активистки, карьеристки и любительницы развлечений. На первый взгляд, все эти «роли» могут показаться вполне понятными и даже прогнозируемыми стадиями развития личности, но для меня это было нечто большее. Каждый из этих этапов стал для меня броней, которая защищала от чрезмерной вовлеченности и уязвимости. Каждый мой образ был стратегией поведения и строился на одном и том же принципе: держать окружающих на безопасном расстоянии и всегда иметь план отступления.

Кроме страха уязвимости я также унаследовала от родителей доброе сердце и умение сочувствовать людям. В результате, когда мне было под 30, я ушла из компании AT&T[3], где работала менеджером, и устроилась официанткой, а позже вернулась в школу в качестве социального работника. Я никогда не забуду, как пришла поговорить со своей начальницей в AT&T об увольнении. Она мне сказала: «Я попробую угадать. Либо ты уходишь трудиться социальным работником, либо виджеем на программу MTV о тяжелом роке “Соло металлиста” (Headbanger’s Ball)»?

Как и многим другим, задействованным в социальной работе, мне нравилась идея помогать людям и обществу в целом. К тому моменту, когда я получила степень бакалавра и поставила себе следующую цель – стать магистром, я поняла, что социальная работа не связана с устранением проблем. Она связана с умением работать в конкретной ситуации с данной суммой факторов и характерами, с проявлением сочувствия. Здесь все основано на том, чтобы вникнуть в каждую конкретную ситуацию, учесть неоднозначность и неопределенность, проявить готовность сопереживать и поддерживать, чтобы человек сам мог найти свой путь. Одним словом, это довольно тяжелая работа.

Я пыталась понять, как сделать так, чтобы моя деятельность в роли социального работника действительно приносила пользу людям, и в какой-то момент один из профессоров, руководивших моей научно-исследовательской работой, сказал: «Если вы не можете чего-то измерить, то этого просто не существует». Он объяснил, что в отличие от других дисциплин курса, научно-исследовательская работа связана с прогнозированием и контролем. Я была поражена. То есть получается, что вместо того, чтобы сопереживать и поддерживать, я могу посвятить карьеру прогнозированию и контролю? Ура! Я нашла свое призвание.

С получением степеней бакалавра, магистра и доктора наук по социальной работе я точно усвоила вот что: в эту сферу нас привело желание ощутить взаимосвязь с людьми. Как ни крути, мы запрограммированы на отношения с другими – это цель и смысл нашей жизни, и если нас лишить этих отношений, это причинит нам страдания. Я хотела написать монографию, чтобы объяснить с научных позиций анатомию взаимосвязи и человеческих взаимоотношений.

Мне казалось, что изучать взаимосвязи – дело нехитрое, однако не успела я продвинуться в своем анализе ни на шаг, как меня сбили с пути участники моего исследования. Я просила их рассказать о наиболее важных отношениях и опыте взаимосвязи, а они рассказывали о наиболее драматичных моментах своей жизни, о предательстве и о стыде – страхе быть недостойными реальных отношений. Люди по своей природе склонны характеризовать вещи не так, как следует, а смещая понятия, и это особенно верно, если говорить о нашем эмоциональном опыте.

Затем, совершенно случайно, я стала исследовать стыд и сочувствие. Я потратила 6 лет на разработку теории [1], которая объясняет, что такое стыд, как он возникает, к чему приводит это чувство, и как мы развиваем психологическую устойчивость к мнению тех, кто считает, что мы недостаточно хороши, не достойны любви и близких отношений. В 2006 году я поняла, что мне нужно не только сформулировать понимание стыда, но и ответить еще на один важный вопрос: «Какие общие черты объединяют людей, наиболее устойчивых к стыду и убежденных в своей значимости?» (Я называю таких людей искренними.)