– Я расскажу тебе одну семейную тайну, – прошептала она с энтузиазмом. – О носе дворецкого. Ты хочешь услышать тайну о носе дворецкого?
– Именно для этого я и пришел сюда вечером.
– Ну так вот, он не всегда был дворецким; раньше он был чистильщиком серебра у одних людей в Нью-Йорке, у которых был серебряный сервиз на двести персон. Он чистил его с утра до ночи, пока от этого у него не начались проблемы с носом…
– Дела с носом становились все хуже и хуже, – предположила мисс Бейкер.
– Да. Состояние его носа становилось все хуже и хуже, так что в конце концов он вынужден был оставить свою должность.
На какое-то мгновение последние лучи солнца с романтической нежностью озарили ее сияющее лицо; голос ее был таким, что, слушая ее, я поневоле затаил дыхание и нагнулся вперед; затем сияние стало исчезать с ее лица, неохотно и с долгим сожалением покидая его своими лучами, подобно тому, как дети покидают улицу в наступающих сумерках.
Вернулся дворецкий и прошептал что-то Тому на ухо, после чего Том нахмурился, отодвинул кресло и, не говоря ни слова, вошел в дом. В тот же миг Дэйзи пригнулась ко мне снова, будто его отсутствие оживило что-то внутри нее; голос ее звучал радостно и нараспев.
– Я так рада видеть тебя за моим столом, Ник! Ты напоминаешь мне… да, розу, настоящую розу! Разве я не права? – она повернулась к мисс Бейкер за подтверждением. – Разве он не похож на розу?
Это была неправда. Я даже и близко не похож на розу. Это была всего лишь импровизация с ее стороны, но какая-то волнующая теплота исходила от нее, будто сердце ее пыталось прорваться к вам, спрятавшись в одном из этих волнующих, произносимых с придыханием слов. Затем она вдруг бросила свою салфетку на стол и, извинившись, пошла в дом.
Мы с мисс Бейкер обменялись краткими взглядами, сознательно лишенными значения. Я уже открыл рот, чтобы начать говорить, когда она, насторожившись, выпрямилась на стуле и предостерегающе зашипела. Приглушенный страстный шепот доходил к нам из-за двери, и мисс Бейкер, нимало не стесняясь, наклонилась вперед, пытаясь разобрать слова. Шепот этот сначала дрожал на грани еле слышимого, потом затих, потом резко усилился до возбужденного и затем полностью исчез.
– Этот мистер Гэтсби, о котором вы говорили, – мой сосед, – сказал я.
– Давайте помолчим. Я хочу слышать, что там происходит.
– А что, что-то происходит? – спросил я невинно.
– Вы хотите сказать, что вы не в курсе? – сказала мисс Бейкер, искренне удивившись. – Я думала, все уже знают.
– Я – нет.
– Ну как же…, – произнесла она нерешительно. – У Тома есть одна женщина в Нью-Йорке.
– Женщина? – повторил я безучастно.
Мисс Бейкер кивнула.
– Она могла хотя бы из чувства приличия не звонить ему во время обеда. Вы так не считаете?
Прежде, чем до меня дошел смысл ее слов, послышался шелест платья и хруст кожаных ботинок, и Том с Дэйзи уже снова были за столом.
– Было просто невозможно усидеть на месте! – воскликнула Дэйзи с натянутой веселостью.
Она села, посмотрела испытующим взглядом сначала на мисс Бейкер, потом на меня, и продолжила: – Я вышла на воздух на минутку, и там так романтично, на воздухе! На газоне сидит какая-то птичка – я думаю, соловей, добравшийся сюда на пароходе Кьюнарда или «Уайт Стар Лайн». Он так красиво поет… – И далее нараспев: – Это та-а-к романтично, не правла ли, Том?
– Очень романтично, – ответил он ей, и затем скорбным голосом произнес в мою сторону: – Если еще будет светло после обеда, я хочу показать тебе конюшни.
