– Что ты предлагаешь, Сципион? Запретить оборот шелка? – принцепс утомился и весьма раздражен, соскучившись по хмельным плодам винограда, что ждут его в изящной амфоре, привезенной прямиком из Афин.
– Да, принцепс! Мы с сенатором Папилой и нашими соратниками обеспокоены тем уроном, что наносит шелк нашей стране. Рим невозможно разрушить мечом, но шелк, словно мягкая удавка, затягивается на шее Республики!
Толпа сенаторов смеется. Не от забавного сравнения, а от чувства внутреннего облегчения: слова Сципиона о «враге внутри нас» заставили напрячься всех, кто в состоянии думать и бояться. Многоликие и крикливые мужчины имеют столько скелетов в шкафу, что не уместит ни одно из кладбищ этого города, вскормленного волчьим молоком…
– На Форуме есть люди, кому выгодна порочная торговля!
Один из сенаторов – одышливый, тучный, с перстнями на пухлых волосатых пальцах – не выдерживает. Возмущенно кричит с места:
– Если это обо мне, то я имею право ответить вне очереди!
– Отчего ты решил, что это о тебе? – ядовито спрашивает Сципион, но принцепс кивает, давая слово возмущенному толстяку. Тот, ощутив поддержку, пытается расправить плечи и выставить грудь, но вместо этого всего лишь надувает живот.
– Всем известно, что я, являясь сенатором, не имею права заниматься торговлей. Да и зачем бы мне это?
Благо римского народа для меня превыше всего, денно и нощно я думаю лишь о том, как приумножить славу, мощь и богатство нашей великой Республики. Рим – победитель, Рим – центр и владыка мира. К нам послы с подарками едут со всего света. И то, что моя добродетельная и рачительная супруга ведет с ними дела, не нарушает ни единого римского закона!
Вот теперь смеха уже никто не таит. Тучный сенатор, опять растерявшись, озирается по сторонам. Он же был уверен в поддержке… Кто-то из задних рядов выкрикивает:
– Самой-то добродетельной супруге прозрачный шелк уже не по фигуре, так хоть заработать на тех юницах, что недобродетельно зарабатывают, одеваясь в прозрачный шелк!
Хохот со всех сторон.
Сципион, не удостоив толстяка ответом, ищет глазами жилистого высокого сенатора Тита, который поднимается с места с самодовольной улыбкой на лице.
– Уважаемый принцепс, полагаю, что сенатор Сципион только что выпустил стрелу в мою сторону… Позволь мне достать свой щит. – Тит слывет непревзойденным шутником и балагуром, что не мешает ему быть богатейшим жителем Вечного города. В зале будто повеяло свежестью – как после грозы. Титу улыбается даже принцепс: он предвкушает как минимум нескучную речь, а то и рабыню из Фракии, которую Тит ему накануне посулил как бы в шутку, между делом. Но в шутку ли? Старый принцепс едва заметно облизывает губы, представляя пышные формы фракийки, сложенной как добротный солиум. – Первым делом я хочу поздравить сенатора Сципиона с новым назначением. Как, наверное, приятно покинуть этот надоевший шумный город и вкусить власть проконсула в далеком Пергаме, – Тит наслаждается собственным баритоном, растягивая слова заранее заготовленной речи. – Ты ведь не будешь скучать по Риму?
Сципион смотрит на своего визави спокойно, но ненависть скрыть сложно. Тит не боится. У него действительно есть щит от стрел внука победителя Ганнибала, выкованный из грязного серебра сестерциев…
Проклятие, как же здесь душно… Сципиону становится дурно. Бывалый воин делает шаг в сторону и едва не оступается – это движение подхватывают десятки быстрых и настороженных глаз, словно муравьи заметили агонию раненого могучего жука… Зал охает, но этот возглас приводит Сципиона в чувства.
