Великолепные Эмберсоны - страница 10

Джорджи не стал поощрять его и сделал вид, что не слышит. Двуколка свернула за угол, откуда тоже раздались негодующие крики, и, проехав чуть дальше, остановилась перед «Эмберсон-Центром» – старомодным кирпичным зданием с бакалеей внизу, все четыре этажа которого были забиты юристами, страховщиками и торговцами недвижимостью. Джорджи привязал взмыленного рысака к телеграфному столбу и помешкал, критично оглядывая строение: оно показалось ему ветхим, и Джорджи подумал, что неплохо бы деду возвести на этом месте четырнадцатиэтажный небоскреб или даже повыше, такой, как он недавно видел в Нью-Йорке, когда на несколько дней останавливался там передохнуть и развеяться по пути домой из осиротевшей без него школы. Около главного входа висели разные жестяные таблички с именами и профессиями тех, кто занимал верхние этажи, и Джорджи решил прихватить с собой парочку, а то вдруг он все же отправится в университет. Правда, он не стал срывать их прямо сейчас, а поднялся по истертой лестнице – лифта в доме не было – на четвертый этаж, прошагал по темному коридору и три раза стукнул в дверь. Это была таинственная дверь, на матовой табличке которой не значилось ни имени, ни профессии обитателя, но вверху, на деревянной притолоке, были нацарапаны две буквы, начатые фиолетовыми чернилами и законченные свинцовым карандашом – «К. Д.», а на стене над дверью изобразили столь дорогие юным сердцам череп и скрещенные кости.

Изнутри ему ответили стуком – тоже трижды. Потом Джорджи стукнул четыре раза, в ответ – два, и в заключение он постучал семь раз. С предосторожностями было покончено, хорошо одетый шестнадцатилетний юноша открыл дверь, Джорджи проскользнул внутрь, и дверь закрылась. В комнате на расставленных полукругом колченогих стульях сидели семь мальчиков примерно одного возраста, обратившись лицом к помосту со столом, за которым стоял очень серьезный рыжеволосый персонаж. В углу возвышался видавший виды буфет, где пылились пустые пивные бутылки, на две трети полная жестянка с табаком, подернутым плесенью, грязная рамка с фотографией (неподписанной) мисс Лилиан Рассел[13], несколько высохших соленых огурцов, финский нож и почти окаменевший кусок торта на запачканной сажей тарелке. Другой конец комнаты украшали два покосившихся ломберных стола и книжный шкаф, в котором под толстым слоем пыли лежали четыре или пять сборничков Ги де Мопассана, «Робинзон Крузо», стихи Сафо, «Мистер Барнс из Нью-Йорка» А. К. Гюнтера, книга Джованни Боккаччо, Библия, «Арабские сказки в кратком изложении», «Храм тела человеческого», «Маленький священник» Барри и кипа ежемесячных журналов и иллюстрированных воскресных приложений, страницы которых своей потрепанностью напоминали газеты в комнатенке перед кабинетом врача. На стене над буфетом висела в рамке старая литография мисс Деллы Фокс в костюме из «Вана», над полками была еще одна картинка, на сей раз с изображением мистера Джона Салливана в боксерском костюме, а чуть дальше полутоновая репродукция «Чтений Гомера»[14]. Последним украшением служил изуродованный бутафорский щит с двумя боевыми топорами и парой мечей, висящий над помостом, на котором стоял рыжий председатель. Он очень серьезно обратился к Джорджи:

– Приветствую тебя, козырный друг.

– Приветствую, козырный друг, – отозвался Джорджи, а остальные мальчики хором повторили: «Приветствую, козырный друг».