Великолепные руины - страница 20

– Мне об этом ничего не известно, – развернула меня Голди под его тихий смешок.

Мы прошли пару кварталов, прежде чем я отважилась спросить:

– Что он имел в виду?

– Ничего. Политика и слухи. Это никого не волнует, – буркнула кузина и вдруг резко остановившись, почти до боли сжала мою руку: – Не хочешь посмотреть на отель «Пэлэс»? Это лучшая гостиница в городе. Сходим туда, попьем чаю?

Блеск в ее глазах сказал мне: все, чего ей хотелось, – это кокетничать и флиртовать с молодыми мужчинами на публике. Но ведь я могла и ошибаться. И я не хотела походить на Мэйбл.

– Прекрасная идея, – улыбнулась я кузине.

И ее ответная улыбка наполнила мое сердце радостью: я правильно решила не возражать!

Отель «Пэлэс» представлял собой шестиэтажное строение с эркерами; его кирпичный фасад когда-то был белым, но патина угольного дыма окрасила его со временем в тускло-серый цвет. Позолоченный декор здания отчаянно пытался сверкать сквозь слой сажи.

Швейцар в темно-бордовой ливрее распахнул перед нами дверь. Я зашла вслед за кузиной в отель, и уже через миг меня ошеломила его роскошь: дубовые полы, белые колонны, панели из красного дерева и большие латунные плевательницы.

– Гриль-бар для дам вон там… – подсказал нам ливрейный лакей.

– Я знаю, где он. Как будто я не бывала здесь сотни раз! – прошипела Голди.

Выражение ее лица заставило лакея спешно попятиться. Я проследовала за кузиной в бар. Валы солнечного света поблескивали в дымном чаду сигар, вихрясь вместе с ароматами табака, морепродуктов и жареного мяса. Голди остановилась. Она явно искала глазами отца в куще пальм и незнакомых мне мужчин.

Я заметила его первой. Дядя сидел за столом в центре зала, спиной к нам. Рядом с ним возбужденно жестикулировал мужчина-брюнет с кустистыми усами. Его короткие курчавые волосы были зачесаны назад с блестящего лба. По правую руку от дяди сидела женщина в элегантном черно-сливовом ажурном костюме; ее каштановые волосы красиво отливали золотом. Она была не единственной женщиной в баре, но выделялась на фоне всех остальных (немногих) посетительниц. Она была поразительной – с лицом, четко очерченным в профиль, большими глазами с тяжелыми веками, длинным носом, который, доминируя, выглядел царственным, и маленьким подбородком, акцентировавшим внимание на великолепных жемчужинах, свисавших из мочек ее ушей. Шея незнакомки была невероятно изящной. Но еще невероятнее было то, что она курила сигару! И перед ней на столике стоял бокал с виски! Женщина сидела очень близко к дяде Джонни, чьи рыжевато-золотистые волосы искрились в дымно-солнечном мареве и свете люстр. Дядя что-то сказал, и она засмеялась, протянув над его рукой свою руку к пепельнице. Слишком интимно. Дядя повернулся к ней с улыбкой и опять что-то сказал. Я не могла разглядеть выражения на его лице, но он явно проявлял к собеседнице интерес и внимание, от которых мне стало неловко за тетю. Женщина рассмеялась. На лице кучерявого мужчины застыло нетерпение. Ему не нравилось, что дядя отвлекался на женщину. У меня сложилось впечатление, что этот человек привык к почитанию и исключительному вниманию к своей персоне.

Голди чертыхнулась сквозь зубы. Я почувствовала: ее решимость перетекла в смирение.

– Видишь того человека, который беседует с папой? – прошептала кузина, наклонив голову в сторону второго мужчины за столиком. – Это Эйб Руф. Папа говорит, что в этом городе ничего без него не делается.