Великолепный самозванец - страница 14

Молодой человек сказал, что, хотя и не знаком с обязанностями слуги или камердинера, с готовностью возьмется за работу, если граф любезно проявит снисходительность к его незнанию. Граф согласился поддержать юношу, и тот вскоре был нанят в качестве лакея.

Граф был доволен новым слугой, демонстрировавшим выдающийся ум и тактичность. Он быстро освоил свои обязанности, казался одновременно честным и прилежным и вскоре стал фаворитом среди прислуги. Звали юношу Дмитрий Владецкий.

– Имя кажется скорее русским, нежели польским. Так вы русский?

– Русского происхождения, но воспитывался в Польше, – отвечал юноша.

– Для русского вы слишком цивилизованны, – заметил граф.

К несчастью, когда новый слуга отработал всего лишь неделю в доме своего хозяина, однажды утром ему пришлось брить графа Вишневецкого после того, как тот принял ванну, поскольку основной брадобрей отсутствовал по какой-то причине. Дмитрий раньше никогда этого не делал, поэтому приступил с тревогой, опасаясь по неопытности оцарапать или поранить щеку хозяина. Возможно, тревога заставила его нервничать, как бы то ни было, вскоре лезвие соскользнуло, и по щеке графа потекла кровь.

Граф Адам, человек добрый и великодушный, тем не менее, обладал вспыльчивым нравом. Он вскочил, схватил трость и нанес обидчику несколько ударов по плечам. Тогда слуга выхватил трость у него из рук и встал напротив хозяина. Грудь его тяжело вздымалась, глаза сверкали, дыхание участилось.

– Как вы посмели, сударь? – закричал он. – Вы не знаете, кого вы ударили.

– Я знаю, что плачу вам жалование как слуге, а вы порезали меня по своей глупости и неловкости, – взревел граф, – да еще вздумали угрожать мне? Прочь, глупец! Довольно, больше я в ваших услугах не нуждаюсь. Хотя постойте, – добавил граф, когда уволенный слуга собирался уходить, поникший, с опущенными плечами, словно он внезапно вспомнил, где его место, – что значит, я не знаю кого я ударил? Я подозревал, что вы не простого происхождения. Это так?

– Да, это так, – быстро ответил Дмитрий.

– Так кто же вы?

– Тот, слухи о котором, уже добрались до вас, граф Вишневецкий. Тот, кто восстал из могилы. Дмитрий, сын царя Ивана.

Граф Адам был удивлен, заинтригован, но не убежден.

– Я слышал слухи, – сказал он, – в самом деле. Но как я узнаю без доказательств, что вы тот самый человек, о котором ходят странные рассказы?

– Если моего слова вам недостаточно, – отвечал юноша, – спросите Земского, он может подтвердить мою личность. Если его свидетельства также недостаточно, я могу попросить доказательство у того, чьи слова не сможет опровергнуть даже граф Вишневецкий, – у его преосвященства нунция при королевском дворе.

– Тогда ваш рассказ несложно будет подтвердить, – заключил граф. – Нужно лишь послать за молодым Земским, которого я знаю и которому могу доверять.

Так история появления Дмитрия в Брагине была рассказана мне в доме одного пана в Сандомирском воеводстве, и я поспешил подчиниться уговорам Вишневецкого, просившего меня приехать и подтвердить личность московского царевича.

Тем, кто читает об этом деле, может показаться чудом, что появление царевича Дмитрия перед публикой не было почетным и запоминающимся, что он скорее вполз в мир великих под видом жалкого и смиренного слуги. Что ж, если он пошел таким путем, значит таков был его выбор. Но моему отцу, знавшему как никто другой польский темперамент, казалось, что наш народ будет более расположен слушать историю, щедро приправленную романтикой, нежели скучный и банальный рассказ о посещении московским царевичем дома польского вельможи. Поэтому он составил план, по которому Дмитрию предстояло самостоятельно выбрать лишь то, как именно обставить свое появление. История будет пересказываться среди тех, кто уже слышал слухи о его возрождении из могилы, и несомненно будет набирать обороты при каждом пересказе.