Грета Даниловна медленно встала и через пару-тройку шагов наткнулась на стену.
– Уффф, значит, я ещё в своем уме, – выдохнула она.
– Пока да…– улыбнулся мальчик, – Прошу в мой кабинет.
– Мне нужен Вениамин Александрович, – напомнила Грета Даниловна.-По наижважнейшему делу. Если его нет, то зайду попозже.
– Я и есть Вениамин Александрович. Можно просто Веня. Мне так уютнее. Да, Мук Аркадьевич известил, что Вы ищите сына и нуждаетесь в помощи.
Грета Даниловна снова села.
– Не может быть. Мук Аркадьевич забыл сказать, что вам всего…
– …тринадцать лет? – закончил Веня.
– Ну да…ровесник моего сына… И чем же Вы поможете? – недоумевала Греты Даниловна.
– Найду Вашего сына, – невозмутимо выдал Веня. В его глазах сверкнуло безумное желание поскорее схватить за горло первое дело и тут же блистательно с ним расправиться. – Но для начала позвольте снять котенка с Вашей головы.
– Ой. Я совсем про него забыла, – убитым голосом произнесла Грета Даниловна, осознав, что её надежды оскорблены неожиданным поворотом событий и вот-вот покинут ее.
В то время, как Веня снимал котенка, Грета Даниловна обнаружила еще одну странность.
– Веня, а у вас очки без линз, что ли?
– Конечно, без линз. У меня же отличное зрение.
Такой ответ смешал винегрет из остатков рассудка Греты Даниловны и приправил острой ахинеей.
– Понятно. До свидания, – спешно вскочила Грета Даниловна и без оглядки направилась к выходу.
Решительно схватившись за ручку входной двери, она всё же обернулась, чтобы не прослыть безнадежной грубиянкой, и замерла. «Господи! Как он напоминает сына! Стоит с котенком в руках и смотрит на меня. Ну что же ты смотришь? Всю душу выворачиваешь. А может, ты ворвался в мою жизнь, чтобы я искупила вину? Если я уйду, то это будет повторением ошибки. А если останусь, то… Ладно. Подыграю ему. Может, это отвлечет меня от горя. Пусть забавляется расследованием. Все равно хуже не будет», – размышляла она.
Веня, тем временем, с недоумением смотрел на Грету Даниловну. Он совершенно не предполагал такого поведения. Ведь он лучший в мире адвокат! Родители с детства внушали ему мысль о его исключительности. И до этого самого мгновения он ежесекундно прокручивал в голове овации своему таланту, красоте, уму, остроумию, бескорыстию, сообразительности, чувству юмора, безупречности, галантности, безукоризненности, открытости, честности, чистоплотности, мудрости, великолепию, изяществу, утонченности, чудесности и многим другим иллюзиям, складывающим, как пазл, его образ перед самим собой. За самолюбованием Веня не понял саму Грету Даниловну. И тут такое! Прямо в лоб ему влетел снаряд равнодушия, недоверия и иронии.
Но вдруг Грета Даниловна приблизилась и материнской рукой тронула за плечо:
– Хорошо, Веня. Я на тебя надеюсь. Ведь, ты не подведешь? Ты же умный мальчик?
– Ну, конечно! Я самый лучший адвокат в мире! – воссиял Веня, положил спящего котенка на диван у входа и пригласил даму в кабинет.
Кабинет был заметно меньше, чем прихожая. По периметру располагались плотно заполненные книжные шкафы, а у окна – дубовый стол, обитый зеленым сукном. Стол занимали монитор, клавиатура и некое устройство, напоминающее принтер.
Надо сказать, Грете Даниловне почудилось, что и в прихожей, и в кабинете, и даже на крыльце воздух пропитан особыми запахами: на крыльце – корицы, в холле – котлет, а в кабинете – селедки. Закралась мысль, что это не случайно.
