– Ну, смотрите… А как зовут-то Снегурочку? – крикнула хозяйка вдогонку.
– Таней, Татьяной меня зовут! – отозвалась Татьяна уже за дверью.
Снова автобус, робкое ожидание чуда, расцвеченное уличными огнями, настроение такое, что хочется запеть: «Ой, мороз, мороз, не морозь меня!..»
Дед Мороз словно мысли уловил:
– Спасибо вам большое, Снегурочка! Простите меня, вы, наверное, устали. И вообще… Так как, вы сказали, величать-то вас?
Водитель высунулся из кабины, показал на часы:
– Куда везти?
Татьяна вдруг поняла, что они остались одни. Назвала свой адрес… в унисон с Дедом Морозом. Шофер привычно крутанул баранку. «Снегурочка», смутно заподозрив недоброе, подняла на спутника испуганные глаза:
– Откуда вы знаете, где я живу?
– Нет, это вы откуда знаете, где я живу? – пробасил Дед Мороз и, спрыгнув с подножки, подал руку Татьяне. – Вот мой подъезд…
– А вот мой, – махнула она рукой на соседний подъезд и засмеялась: чудеса начали сбываться.
– Может, заглянешь? – с надеждой подмигнул Дед Мороз, решив по-соседски перейти на «ты>».
– Может! – задорно тряхнула она головой. – Может, потом и ты ко мне?
– Может!
Она вспомнила, что одета в будничное платье и косметику бы пора обновить.
– Может, сначала ко мне, потом к тебе, а?
Они немного попрепирались на тему >«может>» и сошлись на том, что встретятся на нейтральной полосе: выйдут на улицу ровно к одиннадцати часам.
Птицей взлетев на свой третий этаж, Татьяна скинула дубленку прямо на пол в прихожей, разоблачилась на ходу. Скорее под душ, скорее смыть прошлую жизнь, пустоту комнат, бессонницу, холодные рассветы!.. И остановилась.
Что это она себе вообразила, Снегурочка… снежная баба? Ведь ничего настоящего не было! Кроме настоящего Деда Мороза. Всего лишь маленькая новогодняя интрижка, не обязывающая ни к чему ни ее, ни его, ни к чему, естественно, не приводящая… Но губы почему-то складывались в улыбку, глаза сверкали, и в первый раз за много лет, глянув в зеркало, Татьяна увидела там не одиночество, нет, увидела себя, красивую. Очень даже ничего для своих тридцати семи! А если приодеться, накраситься, то с такой, как она, куда угодно не стыдно пройтись!
Платье глубокого изумрудного цвета сидело изумительно. Обошлось без феи-помощницы. Никто же не знает, сколько платью лет. Глаза – загадочные, русалочьи в тон наряду. Немножко серебристо-зеленоватых теней, румяна ни к чему, щеки без того краснеют, как подумаешь, что… На ногах вместо хрустальных туфелек – домашние тапочки. Правда, на каблучках. То есть тапочки в руках, на ногах унты. На улицу же выходить. И карета с усатым кучером не будет подана. Зачем, если >«принц>», как выяснилось, живет в соседнем подъезде? Да, последний штрих – малахитовые серьги, взгляд в зеркало. Хозяйка Медной горы. На миг вернулось было лицо одиночества, и Татьяна показала ему язык. Все, можно выходить.
>«Не спеши>», – одернула себя. Оставалось десять минут. На столе все о’кэй, горячее в свое время разогреется в микроволновке. Татьяна торжественно поставила на стол второй прибор. Подумала и поместила на середину новогодние свечи. Теперь точно все.
Вышла. Он уже ждал у подъезда. Не Дед Мороз и не Ален Делон. Мужчина чуть старше ее. Если приглядеться, вполне симпатичный.
– Ну, здравствуй, принцесса, – сказал он восхищенно. – А я-то думал, чудеса случаются только в детстве…
