– хвалебные речи,
– хвалебные тосты,
– хвалебные признания в любви,
– хвалебные пожелания удачи и перспектив,
– хвалебные отзывы – в общем, всё хвалебное, потому что иначе и быть не может. Не предусмотрено форматом.
«Интересно, сколько в ресторане будет человек? – Вера заранее прикинула степень соотношения «крутизны» фигуранта и его жадности и решила: человек на сорок-пятьдесят он раскрутится. Больше вряд ли – слишком дорого, меньше – тоже вряд ли, поскольку, а пафос-то куда девать?»
Так в итоге и оказалось. На вечеринке было сорок два человека, а к концу вечеринки подошел еще один. Этим еще одним оказался давешний утренний знакомый Веры – Иван.
Вера в это время пила «отходной» кофе и уже собиралась уходить. Она пробыла на вечеринке уже более двух часов – так что смело можно ретироваться, тем более хвалебных речей в адрес Дениса Александровича она наслушалось с избытком – вот-вот, и перебор. Вера, конечно, тоже была вынуждена толкнуть цветистую речь – и даже осталась ею довольна, хотя речь была целиком и полностью фальшивой.
«Спасибо Демьяну! – после произнесения речи Вера, пригубив шампанского, села на место. – Он прекрасно подготовил меня к роли депутата. Здесь актерское мастерство, мастерство перевоплощения намного важнее, чем любые профессиональные знания, относящиеся непосредственно к законотворчеству».
«Актер должен всегда обладать подсознательным ощущением границы между собой и образом. Истинный смысл знаменитой формулы Станиславского – ставить самого себя в предлагаемые обстоятельства роли и идти в работе над ролью «от себя» – может быть раскрыт лишь в свете глубокого понимания диалектической природы актерского искусства, в основе которого лежит единство противоположностей актера-образа и актера-творца.
Нет, в сущности, никакой несообразности в двух на первый взгляд несовместимых требованиях Станиславского, а именно:
– чтобы актер оставался на сцене самим собой,
– и чтобы он в то же время перевоплощался в образ.
Это противоречие диалектическое. Стать другим, оставаясь самим собой, – вот формула, которая выражает диалектику творческого перевоплощения актера в полном соответствии с учением К.С. Станиславского.
Реализация только одной части этой формулы еще не создает подлинного искусства. Если актер становится другим, но при этом перестает быть самим собой, получается наигрыш, внешнее изображение, – органического перевоплощения не происходит. Если же актер только остается самим собой и не становится другим, искусство актера сводится к тому самопоказыванию, против которого так протестовал Станиславский. Нужно совместить оба требования: и стать другим и остаться самим собой.
Необходимо, чтобы на протяжении всей работы над ролью актер чувствовал внутреннее право говорить о себе в качестве действующего лица не в третьем лице – «он», – а в первом лице – «я». Актер должен постоянно сохранять то внутреннее самочувствие, которое Станиславский определял формулой: «Я есть».
Нельзя ни на минуту терять на сцене самого себя и отрывать создаваемый образ от своей собственной органической природы, ибо материалом для создания образа и служит как раз живая человеческая личность самого актера. Можно сделать сценический образ механически, искусственно, средствами театра представления, но как бы мастерски ни был сделан такой образ, в нем не будет дыхания подлинной жизни, аромата истинного творчества. Вот почему Станиславский настаивал на том, чтобы актер в процессе работы над ролью, накапливая в себе внутренние и внешние качества образа, становясь постепенно другим и, наконец, полностью перевоплощаясь в образ, постоянно проверял себя с той точки зрения, остается ли он при этом самим собой или нет.
