Веренея - страница 5

В третьих: она посоветовала главному уволить Юрку, якобы за халатность и пр. Юрка из больницы как-то узнал об этом требовании и прислал жену с объяснительной, где валил всё на Веренею.

И наконец, в-четвёртых: в свете Юркиной объяснительной, Ирочка требовала у главного скальп Веренеи, то есть уволить её вместе с Юркой за аморальное поведение на рабочем месте. Вот такие новости ждали Веренею после выписки из больницы на домашнее долечивание.

Всё это она узнала столкнувшись с Катей, секретаршей главного. Её Ирочка тоже начала потихонечку съедать.

– И откуда взялась эта выскочка на наши головы?– Возмущалась Катя.

– Я ещё не знаю как, но знаю точно, что мы с ней ещё сочтёмся, подожди!– Горячо заверила её Веренея.

Дверь тихонько скрипнула и на пороге появилась худая, словно высушенная всеми ветрами, сгорбленная старуха. Драные лохмотья, некогда имевшие цвет глубокого траура, были покрыты местами дорожной пылью. Седые волосы, от природы вьющиеся, нечёсаными лохмами торчали из-под платка. Казалось, что и они покрыты пылью, на столько серебряная седина не гармонировала с очень живенькими глазами. Старушка посохом стукнула в пол и откашлялась. На стук выглянула в сени Варвара и всплеснула руками: – Матушки Святы! Тимоша, встречай гостью нечаянную, долгожданную!– Она поклонилась старице.

Старушка поклоном ответила радушной хозяйке. Та подставила локоть, чтоб гостья могла опереться и повела её в горницу. Войдя в комнату, она увидела всё семейство во главе с Тимофеем. Молча друг другу поклонились и, только после этого, шагнули к друг другу с радостными улыбками и раскрытыми объятиями. Когда страсти от встречи улеглись,

гостью усадили за стол. Старуха наскоро уплела похлёбку, остатним хлебным кусочком вымокала плошку, промокнула ложку и привычно отправила его в рот. От сладкого отказалась, а вот утиную ножку приняла с удовольствием. За чай уже садились всей семьёй.

– Уж не чаял я тебя, голубка моя, снова в твоём обличье увидеть. Вот радость, так радость! – Тимофей весь сиял от счастья,– значит у нас всё получилось?

– Получилось, да не всё. Но это теперь и не важно. Рассказывай, какая она?– видно было, что старушонка торопилась узнать подробности.

– Ох, и намаялся я с ней! Ведь она-что Фома-неверующий, так и думает, что сон видела. Но подарочек твой я ей передал. – Тимофей расплылся в счастливой улыбке. Через стол сгрёб в одну свою ладонь обе сухонькие ручки старушки и накрыл их второй своей ладонью. Теперь смотрел он на неё и видел, как на глазах меняется её облик. Как постепенно уходит старушечья сутулость.

– Трудно с ней будет, матушка. Она выросла не на бабушкиных сказках.

– Трудно и невозможно – разной сути вещи. Трудно- значит всё-же можно. Ты её, соколик, подготавливай потихоньку. Устала я неприкаянной по земле болтаться. Мне-ж один только раз и удалось человеком перед ней явиться. А так – то птичкой, то кошкой, то мышкой, а то и ветром её приласкать удавалось. Даже в снах она меня видеть-то видела, а помнить ей не давали. Горемычная моя, без отца, без матери, сиротой горькой росла. Но нашей породы, Вороновской! Не сломалась! Значит и толк будет!

А там…– старушка почему-то замолчала и посмотрела исподлобья на ворону за окном. – Ладно, – словно на что-то решившись, сказала она Тимофею, – не будем загадывать наперёд.

Придя домой, Веренея кульком свалилась на диван. От всех этих новостей у неё снова жутко болела голова. " Тут есть над чем подумать…"– прошептала она. – " Но думать надо на ясную голову". Она встала и пошла на кухню. Пока закипал чайник, девушка нарезала зелени, солёный огурчик, отрезала два ломтика копчёной грудки, достала горчичку и майонез. Обжарила с одной стороны два кусочка батона и принялась сооружать себе бутерброд. Сначала помазала хлеб майонезом, на него копчёную куриную грудку, за тем горчица, сверху зелень и солёный огурец, снова майонез и накрыла свой шедевр вторым кусочком батона.