— Как бы ни дурной знак! На мизинец надень, — это дядя Тревор почему-то прошептал.
— Зачем же на мизинец, — ответил Викфорд с усмешкой, — не хотелось бы, чтобы такое красивое кольцо потерялось в дороге. Кольцо под цвет глаз…
Он приподнял её руку, мягко прикоснулся губами к безымянному пальцу там, где застряло треклятое кольцо, и медленно провёл по коже языком, а потом чуть надавил и оно село, как влитое.
— Ну вот, немного ласки делает податливым даже металл, — произнёс он с полуулыбкой, отпуская руку, и Эрика поспешно её выдернула.
Дядя Тревор довольно крякнул, тоже расплылся в улыбке и шагнул обратно в темноту, увлекая за собой барристера. И где-то там за обрядовым кругом послышались одобрительные шепотки.
А Эрике казалось, что её с разбегу бросили в кипяток, таким жаром окатило её это прикосновение, больше похожее на ласку. И от последних слов Викфорда, от этого неприкрытого намёка и того, что все это одобряют, она даже дышать перестала.
Проклятый пёс!
— А теперь поприветствуй невесту уже как жену, — произнесла Фло, набирая серебряным ковшом немного мёда из котла, и пошла вокруг, брызгая им на землю, — убери вуаль, вас больше ничто не должно разделять, и поцелуй её во славу Богов. Да услышат они благую весть.
Викфорд шагнул чуть ближе, медленно поднял и завернул вуаль. Коснулся рукой её локтя… Посмотрел Эрике в глаза, а потом на губы, и ей показалось, что на его лице мелькнуло какое-то скрытое торжество.
И в этот момент она решилась.
Дрожащими пальцами расстегнула пуговку на рукаве, и кинжал скользнул в ладонь и лёг плотно, будто так и надо. От посторонних глаз их скрывала пышная вуаль, что струилась по её плечам. Эрика подняла руку и, отодвинув полу камзола, приставила кинжал к груди Викфорда.
Она знала: чтобы удар был смертельным, бить нужно резко и метить под рёбра. Но в своей жизни она убивала только животных, убивать людей ей, к счастью, не приходилось. Издалека в ярости пустить стрелу во врага — это одно, а вот так близко, на расстоянии ладони, касаясь его тела, это было совсем другое…
И она дрогнула в последнее мгновенье, поняла, что не сможет ударить внезапно и до конца, не сможет убить его сейчас, несмотря на всю свою злость. Фрэйи ведь созданы не убивать… И от обиды на собственную слабость, она прошептала яростно прямо в лицо Викфорду:
— Чувствуешь его? Приблизишься и сам насадишь себя на кинжал, проклятый пёс! А вот теперь можешь поцеловать меня, как муж, вернувшийся после долгой разлуки!
Его глаза — чёрная бездна, и кажется, что и в душе у него такая же бездна.
Она думала — он испугается. Но он не испугался.
Усмехнулся только, глядя на её губы, провёл пальцами по локтю вверх, отбрасывая вуаль ей за спину, и медленно подался вперёд. И Эрика отчётливо ощутила, как лезвие надрезает рубашку и кожу, и входит в его тело остриём.
— По-твоему, это меня остановит?— прошептал он хрипло, склоняясь к её губам.
Коснулся их медленно, нежно, позволяя привыкнуть к ощущениям. Провёл кончиком языка, раздвигая их и заставляя разомкнуться в ответ. И поцеловал, сначала нижнюю губу, потом верхнюю долгим неспешным поцелуем. Забрался пальцами под вуаль и прижался ладонью к затылку, притягивая Эрику к себе.
И она чувствовала, как дрожит её рука, как остриё кинжала упёрлось в ребро, а Викфорд, не обращая внимания на боль, всё сильнее притягивает её к себе, лишая возможности дышать и оттолкнуть от себя, потому что…
