– Годы без меня будут еще счастливее, – сказала Ванда, не поворачивая головы.
– Оспаривать твои слова не стану, дорогая, – взяв ее под локоток, сказал он. Подвел к алтарю. Капеллан протянул Ванде лист с гербовой печатью.
– Это ваш отказ от наследства семьи Берлуваджи. Отныне вы не сможете носить эту фамилию. Вам так же запрещается пересекать границы Тосканы. Но я бы посоветовал вам вообще не приезжать в Италию.
Ванда размашисто расписалась.
– Ты свободен, Джани.
– Ты тоже свободна, Ванда, – улыбнулся он.
– Я всегда была свободной, – сказала она с вызовом. – Всегда.
Ванда хотела уйти, но путь ей преградила Сандрелла.
– Кого хочешь взять в провожатые? – спросила она, буравя Ванду недобрым взглядом. Та пожала плечами.
– Я отвезу ее, – сделал шаг вперед Иржи. Сандрелла улыбнулась. Ей нравился этот исполин. Она протянула ему руку. Он склонился, поцеловал ее. Выпрямился, посмотрел в глаза.
– Сделаешь все, как я приказала, – проговорила Сандрелла. – Ступай.
– Могу я переодеться? – спросила Ванда.
– Зачем? – улыбнулась Сандрелла. – Этот свадебный наряд тебе идет больше, чем заношенное тряпье. Расстанься с ним без сожаления. Почувствуй себя настоящей синьорой.
Иржи взял Ванду за руку, повел за собой. Когда они поднялись на вершину холма, внизу грянул новый выстрел. Ванда обернулась. Увидела Джани, распластавшегося в страной позе у ног Сандреллы.
– Вам лучше не смотреть на это, – сказал Иржи, крепче сжав ее руку.
– Вы меня тоже убьете? – прошептала она, глядя в его глаза.
– Непременно, – шепнул он ей на ухо. – Садитесь в машину. У нас мало времени…
– Хватит валяться, Джани, – толкнув его ногой, сказала Сандрелла. – Вставай. Они уехали. Мы так напугали твою польскую пани, что она умрет по дороге от разрыва сердца. Иржи останется выбросить ее из машины где-нибудь в горах. Газеты потом напишут, что произошел несчастный случай.
– Восхищаюсь тобой, Сандрелла, – проговорил Джани. – Если бы не ты, я бы никогда не получил развод. Эта Ванда такая…
– Прекрати болтать, – нахмурилась Сандрелла. – Давай лучше займемся нашими делами. Для того, чтобы не получить настоящую пулю в лоб, ты, Берлуваджи, должен стать моим верным рабом. Ты знаешь, я слов на ветер не бросаю, – Сандрелла взяла его за лацканы пиджака. Их лица оказались так близко, что Джани не сдержался. Прижал ее к себе, зашептал:
– Сандрелла, Сандрелла, если бы ты знала, как я давно ждал этой минуты, как вожделел тебя все эти годы. Подари мне один поцелуй. Один.
Она расхохоталась. Подняла голову: «Целуй». А потом оттолкнула. Стала серьезной. Посмотрела на него с презрением. Отвернулась.
– Где Крайновский? – спросила у слуги.
– Повез девушку домой, как вы приказали, – ответил тот.
– Разве я отдавала такой приказ? – нахмурилась Сандрелла. – Верните Крайновского. Он нужен мне здесь.
– Рад слышать такие слова, ваша милость, – Вацлав подошел к Сандрелле, поклонился.
– Я вами недовольна, – сказала она, пристально глядя в его глаза. – Вы трижды промахнулись, Крайновский. Вы разбили мои любимые вазы. Что с вами случилось?
– Наверно, я разучился стрелять, – улыбнулся он. Они смотрели друг на друга испытующе. Ей хотелось видеть, как он страдает из-за того, что она выбрала Берлуваджи. Но в его взгляде она не увидела ни злости, ни ревности, ни обиды. Он улыбался. Улыбался так же снисходительно, как много лет назад улыбался Робертино Маури, когда вытаскивал ее из тюрьмы. Это сходство с покойным мужем рассердило Сандреллу.
