Верная Богу, Царю и Отечеству - страница 51

Это же письмо приводит в материалах следствия об убийстве Царской Семьи судебный следователь по особо важным делам при Омском окружном суде Н. А. Соколов – протоколы 105 и 106. Он поясняет, что этот документ был предъявлен ему в г. Париже 12 июля 1922 года князем Николаем Владимировичем Орловым и мистером Вильямом Астором Чанлером. «Представляя сии предметы, означенные лица… объяснили мне, судебному следователю, что, интересуясь делом об убийстве Царской Семьи, они через майора американского Красного Креста мистера Бекмана, находящегося в Вене в составе американского Красного Креста, вошли в сношения с проживающей в том же городе Матрёной Григорьевной Соловьевой и приобрели у неё перечисленные предметы за сто пятьдесят (150) американских долларов. При этом означенные лица объяснили, что Матрёна Григорьевна Соловьева, продавая им перечисленные предметы, сообщила, что письмо, значащееся в пункте 1-м, было написано её покойным отцом Григорием Ефимовичем Распутиным перед началом Великой европейской войны 1914 года; что это письмо хранилось Государем Императором у себя и было возвращено им её мужу Борису Николаевичу Соловьёву через камердинера Государыни Императрицы Волкова в г. Тобольске, когда там находился Соловьёв, доставивший для Семьи некоторые вещи»73.

Хорошо известно, что все склоняли Государя к вступлению в войну, буквально загоняли его в угол, где единственным для него исходом, при котором сохранялись бы достоинство и честь Великой Державы Российской, было вступление в войну с Германией. Убийство сербским масоном Гавриилом Принципом австрийского Наследного принца эрцгерцога Франца-Фердинанда (15 июня 1914 г. ст. ст.), которое послужило поводом для развязывания мировой войны, произошло с разницей в две недели с покушением на жизнь Григория Ефимовича Распутина-Нового в селе Покровском, когда подосланная убийца Хиония Гусева нанесла ему страшный удар ножом в живот (29 июня 1914 г. ст. ст.). Эти два события можно рассматривать, как последовательные звенья одной цепи. Как только миновала смертельная угроза и Григорий Ефимович начал поправляться, он вновь шлёт телеграмму, умоляя Государя «не затевать войну, что с войной будет конец России и им самим и что положат до последнего человека»74.

Государь чувствовал, что обречён на вступление в войну. Спираль мировых событий неумолимо раскручивалась антирусскими и антихристианскими силами на деньги еврейских банкиров по тайным планам мирового масонства помимо воли Русского Самодержца, не оставляя ему иных шансов. Уже невозможно было рассчитывать на взаимопонимание между Русским и Германским Императорами, их просто стравливали между собой. Поэтому, как пишет Анна Александровна, «телеграмма Государя раздражила, и он не обратил на нее внимания». Этот эпизод, явившийся результатом, кстати сказать, единственной настойчивой попытки Григория Ефимовича Нового повлиять на Государя в вопросе о вступлении России в войну, послужил причиной некоторого охлаждения между ними, чего так упорно добивались недруги и Царя, и России.

Насколько прав оказался Григорий Распутин, показало время. Он был не одинок в своем стремлении объяснить Государю пагубность войны. Среди подданных Государя были люди, трезво оценивавшие ситуацию и видевшие, чем грозило для России вступление в войну с Германией. Такую же позицию совершенно независимо от Григория Нового-Распутина разделял П. Н. Дурново. В 90-х годах (XIX в.) он занимал пост Директора Департамента полиции, а в правительстве Витте был назначен министром Внутренних Дел. Это был горячий и темпераментный по характеру человек, ответственно и ревностно относившийся к службе. По своим убеждениям он считался консерватором, и в то же время признавал необходимость реформ. Как свидетельствует начальник Петербургского Охранного отделения А. В. Герасимов, некоторые современники сравнивали его с Победоносцевым