– Странно, что она тебя просто не прибила при встрече, – хмыкнул Никита.
Потерев поцарапанную щёку, я подумал, что в чём-то он прав. Настя уже дважды пыталась меня побить. И ведь есть за что…
Ещё немного поговорив, переведя тему на рабочие вопросы, я направился обратно в дом.
По пути к своей комнате, я неожиданно остановился у двери в спальню Матвея. Пока Настя выходила на прогулку с этим Олегом, я не удержался, и, поджидая её, заглянул к нему.
Что должен чувствовать отец, глядя на своего спящего сына? Я не знал, но смотря на развалившегося в кроватке мальчишку, почувствовал себя обделённым. Я не видел его рождения. Не слышал первые слова. Не был рядом, когда он впервые встал на ножки.
Я всё это пропустил.
И виноват в этом лишь я сам.
Вот и сейчас, стоя в коридоре, я вновь ощутил во рту привкус горечи.
Прошлое не вернуть, и исправить то, что уже прошло, я не в силах. Но смогу ли я исправить будущее?..
***
Спускаясь на кухню за утренним кофе, я замедлил шаг, услышав голос Насти:
– … он всё понял. Именно поэтому я и хочу уехать сейчас.
Взглянув на наручные часы, я мысленно усмехнулся. Решила сбежать от меня, значит. Странно, что ночью не уехала.
– Давай я хотя бы попрошу тебя отвезти…
– Не стоит, – не приняла она предложение хозяйки дома. – Я уже заказала машину.
Я встал в дверном проёме и скрестил на груди руки, наблюдая за тем, как Настя смотрит на экран своего телефона. Матвей пил сок, жизнерадостно махая ногами и с интересом поглядывая в мою сторону.
– Через десять минут подъедет, – сказала Настя Оксане.
Она была единственной, кто ещё меня не заметил.
– Доброе утро, Глеб, – прочистив горло, поздоровалась со мной хозяйка дома.
– Доброе утро. Всем, – ответил я, заметив, как дрогнули плечи продолжающей стоять ко мне спиной Насти. – Ты куда-то уезжаешь?
– А кто вас поцарапал? – неожиданно обратился ко мне Матвей. – Кошка?
Я даже не понял сначала, про что он говорит, запоздало вспомнив про царапины на лице.
– Да, – немного хрипло от охватившего меня волнения, ответил Матвею. – Кошка.
– А почему?
– Я её неправильно погладил, – улыбнулся я, бросив взгляд на Настю.
Она так и не решилась повернуться ко мне, продолжая стоять спиной. Но мне не нужно было видеть её лицо, чтобы понять, как она сейчас нервничает. Она телефон сжимала с такой силой, что пальцы побелели.
– Надо гладить по голове, – со знанием дела просветил меня… сын. Я старался подметить каждую деталь. Тёмные волосы, умные глаза… цвет которых он унаследовал от матери. – А вы по чему её гладили?
– Достаточно! – Настя ударила рукой с зажатым телефоном по столу. – Матвей! Не приставай к дяде. Дядя уходит. И что я тебе говорила про разговоры с незнакомыми людьми?
Оксана молчала, но я уверен, даже она заметила, как дрожит голос Насти. И как ей сейчас страшно. Вот только чего она боится?
Или это не страх, а злость? Проявление ненависти ко мне?
Как бы то ни было, но от сына я теперь не отступлюсь.
– Мама права, – улыбнулся я Матвею, подходя к нему и опускаясь на корточки. – С незнакомцами разговаривать нельзя. Меня зовут Глебом.
Матвей внимательно посмотрел на мою протянутую в его сторону ладонь, после чего вложил в неё свою ладошку, пожимая мне руку:
– Матвей, – важно сказал он, посмотрев на Настю. – Мы познакомились.
– Нам пора ехать, – ответила она ему, беря в руки чемодан и рюкзак, указывая сыну на второй. – Идём.
– Я помогу, – Оксана поднялась с места, но я её немного опередил.
