История сохранила имена некоторых особо запомнившихся современникам предателей. Так один из них – персонаж из третьей книги «Истории» Геродота по имени Фанес, который попал в опалу при фараоне Амасисе Втором, приблизительно в 525 -523 г.г. до н. э. Этот Фанес бежал в стан персидского царя Камбиса и сообщил важную информацию о военных приготовлениях египтян (Геродот. История. Кн. 3 «Талия». Параграф 8). Геродот пишет, что Фанес указал и путь, которым персидское войско прошло долиной Нила и завоевало страну. Ктесий Книдский утверждает, что «мосты и прочие дела египтян» указал вражескому войску вельможа Комбафей, желавший стать одним их наместников Египта (Ктесий Книдский в изложении Фотия. Персика. Кн. 12 -13). Это были греки, но они были египетскими подданными. И изменили в пользу не греков, а общего с греками врага.
А в следующем веке нашелся другой запечатленный Геродотом антигерой – Эфиальт, сын Эвридема, предательски по отношению к трёмста спартанцам царя Леонида в 480 г. до н.э. указавший врагу (персам Ксеркса) в обход Фермопильского ущелья тропу через горы (Геродот. История. Кн. 7. 218, 224—225). И, быть может, спартанцы еще долго противостояли бы многократно численно превосходящему их противнику, но случилось что случилось.
Герои Спарты, вазовая роспись
И спартанские войны вместе с самим Леонидом героически пали, овеяв память о своей борьбе вечной славой. Имя же Эфиальта стало нарицательным в обозначении предателя. Он и все здесь названные предали своих не под пытками, а по своей же воле.
Римляне тоже очень чтили верность. И трансформация республики в империю существенных перемен здесь не повлекла. В римских идеологических обоснованиях акцент сделан на верности воинскому долгу и дисциплине, а вовсе не на личной преданности императору. Так к антиримскому восстанию Юлия Цивилиса примкнули в 63 г. н.э. мятежные галлы, которые служили во вспомогательных частях римской армии. Подлое нарушение торжественной присяги покрыло этих галлов несмываемым позором. «Изменники среди изменников, предатели среди предателей, – отмечал Тацит, – будете вы метаться от тех, кому принесли присягу сначала к тем, кому присягнули потом. О, Юпитер, Сильнейший и Величайший, о Рима создатель Кверин!» (Тацит. История. Кн. IV. 59).
Имели место в римской армии и случаи дезертирства (чаще всё же в кризисные времена, но не обязательно). Дезертирство – еще не предательство, но путь к нему. Так в конце 2 в. воинство покинувшего ряды императорской армии некоего Матерна состояло из тысяч примкнувших к нему дезертиров, которые нападали на города и тюрьмы Галлии, Испании, выпуская заключенных и дальше пополняя так свои ряды. Геродот и наши современные авторы отмечают, что Матерн замахнулся даже августейшую роль императора, подготовив во время большого праздника убийство Коммода, но из зависти и алчности Матерна выдали его же соратники (предали предателя). И Матерн был убит, обезглавлен (Herod.1.10.CIL ХI. 6053; Михлаюк А. В. Перебежчики и предатели в римской императорской армии // Вестник Нижегород. ун -та. 2014. №6. С.69; Гаспаров М. Рассказы Геродота о греко -персидских войнах и еще о многом другом. М.: Согласие,2001). И весть, полезная врагу, конечно же, предательством являлась и считалась тоже. Предателей и дезертиров сбрасывали со скалы, травили львами, ненавидели и презирали, проклинали. Градации вины здесь, вообще -то, были. Кто -то сбежал из войска не в стан врага, «просто куда подальше», а кто -то – именно к врагу и значит потенциально готов поднять оружие на своих. Но и то, и другое считалось тяжким государственным преступлением.
