Екатерине было назначено на десять. Она прошла в пустой холл перед залом Совета и осталась там одна, ожидая решения. Фон Берг предложил ей посидеть в ближайшей кофейне, или хотя бы погулять, чтобы скоротать время, но она отказалась.
Ее нервы были на пределе. Она думала о своем наставнике и его дальнейшей судьбе. Никогда в жизни она так не переживала за кого-либо.
Совсем недавно Екатерина в этом холле вместе с Генрихом ожидала, когда ее пригласят на Совет. Ее приняли в Братство Трех Полумесяцев, и она стала охотником на ведьм. Судьбоносный поворот в ее жизни произошёл случайно и достаточно глупо, благодаря безответственности молодого повесы — барона фон Берга. Тогда она ненавидела Генриха всем своим существом. Прошло совсем немного времени, и теперь она готова умереть за него. Как все-таки непредсказуема жизнь.
Девушка нервными шагами мерила просторный мраморный холл и не знала, как долго это продолжалось. Со стороны она была похожа на заводную механическую игрушку. Екатерина подошла к высоким резным дверям и прижалась к ним ухом. Подслушивать нехорошо, но сейчас это неважно. Увы, ничего не было слышно.
Прошло еще бесконечно много времени, и она отчетливо уловила приглушенный шум, доносящийся из зала Совета — видимо, заседание закончилось. Двери распахнулись, и среди вышедших в холл людей она отыскала глазами Генриха. Он улыбнулся ей и кивнул. Егор был рядом с ним и тоже улыбался во весь рот. Значит, все нормально и обвинения против фон Берга не выдвинуты. У нее отлегло на сердце.
— Переживали? — рядом с ней стояла директриса Института благородных девиц, госпожа Миргородская.
Как всегда, строгая, с гордо поднятой головой и похожая на сушеную воблу неопределенного возраста. Она уже успела закурить сигару. Это удовольствие она могла себе позволить только в стенах Братства или дома, за плотно закрытыми дверями. Подобные вольности недопустимы директрисе учебного заведения для девочек из благородных семей.
— Зря волновались, — расплылась в довольной улыбке Елена Михайловна. Ей всегда нравился фон Берг безрассудством и смелостью в охоте. — Большинство даже не сомневались в невиновности Генриха Александровича. Ничем не оправданная бдительность одного нашего товарища — попусту собирали Совет. Ну, идите, идите к нему. Вижу вашу радость и нетерпение.
Миргородская с удовольствием выпустила кольцо сизого дыма и по-доброму посмотрела на свою бывшую ученицу. Екатерина молча улыбнулась ей в ответ и проскользнула через толпу к Генриху.
— Обошлось? — все еще не веря своему счастью, с тревогой спросила она.
— Да, — выдохнул Генрих.
Они замерли друг напротив друга. Ей хотелось броситься ему на шею. Но она помнила их вчерашний разговор. Она обещала и сдержит свое слово. Они теперь только наставник и ученица. В его глазах мелькнуло сожаление, он тоже все помнил.
К ним подошел секретарь Братства и сообщил:
— Магистр желает видеть вас троих через четверть часа в своем кабинете. Не опаздывайте, господин фон Берг, а то это в ваших правилах.
В словах секретаря слышалось нескрываемое недовольство. Ужасный человек! Никто еще не опоздал, а выговор уже все получили.
Когда секретарь отошел, Генрих обратился к своей ученице:
