И вот при этом при всем – почему же ей так скучно? Конечно, не постоянно. Летучие искры веселья вспыхивают на вечеринках, подобных этой, или от острот дружочков вроде Ивлина Во. Порой она ощущает умиротворение, читая на ночь своим сыновьям. Но глубокое чувство бесцельности и тревоги пронизывает почти каждый день.
«Не обращай внимания, – твердит себе Диана, – неприлично такое и думать». У нее нет никакого права скучать. Прямо за дверями особняка полно лондонцев на грани отчаяния, и всех их выводит из себя ее процветание на фоне мировой экономической депрессии. Как смеют они с Брайаном тратить состояние на бессмысленные вечеринки и покупки, когда многие едва выживают и голодают из-за безработицы, вопиют они.
Люди думают, что она не знает, или того хуже, что ей плевать на эти разгневанные толпы и голоса. Но это не так. Она точно знает, сколько людей собралось снаружи и чего они хотят. Красота неспособна оградить от правды. Но что она может поделать? Даже ее знакомые мужчины не готовы уйти с головой в проблемы тонущего общества, даже Брайан, у которого есть деньги, связи и ум, не хочет ничего предпринять. И это ее злит.
Музыка затихает, она чувствует, что внимание дирижера и гостей снова устремлено на нее. Она как-то позабыла, что бальный зал ждет, какой танец она предложит следующим. Она снова поднимает руку, и все вокруг оживляются, словно пробуждаясь ото сна. Смычки снова берутся за дело; вокруг нее, Брайана, Ивлина и других избранных кружатся пары, а она снова видит его. Темноглазый брюнет на другом краю танцпола не сводит с нее глаз, глядит не мигая, и ресницы его не дрогнули, даже когда какая-то пара чуть не врезалась в него. Ее щеки вспыхивают. Вообще-то она даже не ожидала, что он и правда придет. Сэр Освальд Мосли, ее М.
Она отвечает ему взглядом – долгим, гораздо более долгим, чем прежде. И вдруг, впервые за бог знает какое время, чувствует себя невероятно живой.
7 июля 1932 года
Лондон, Англия
Юнити жалеет, что не взяла с собой на бал крыса. Ратулар отлично разместился бы у нее в сумочке, и можно было бы заводить о нем речь каждый раз, как повиснет неловкая пауза – а такое неизбежно случается. Но, возможно, у малыша не было бы шанса блеснуть, ведь даже в бальную книжечку Юнити нет желающих записаться – притом что, боже правый, бал на Чейни-уок дают в ее честь. Но по крайней мере мягкая шерстка и щекотные усики Ратулара утешили и успокоили бы ее, а это так нужно. Как же ей хочется спрятаться под ближайшим столом: дома она всегда так делает, когда настроение портится.
От неловкости она тянется к бретельке своего серо-белого платья от Хартнелла. Диана специально заказала его для сегодняшнего вечера, не желая, чтобы сестра надела еще раз единственный свой приличный бальный наряд, тот, с новой меховой накидкой, в котором она уже появлялась в Букингемском дворце, когда ее представляли ко двору, – все, разумеется, было куплено Дианой. Ни у кого в семье кроме нее лишние деньги не водятся.
В этом ужасном дебютном сезоне Диана стала для нее настоящей опорой, думает Юнити. От нее было гораздо больше пользы, чем от любой из сестер – понятно, что ее любимая Джессика, которую они зовут Деккой, ничем помочь не могла, она еще слишком юна, – но что насчет Нэнси? Она бросает взгляд на старшую сестру: та, как всегда, окружена своими умными друзьями и
