Он нашелся в главном холле, болтал с Элеонорой. Кто бы сомневался, что они продолжат знакомство.
Спешу в холл и вижу, что Элеонора чуть ли не вешается ему на шею. И халатик открыла, и рубашку расстегнула, демонстрируя декольте. Она томно смотрит на Александра и всеми своими повадками, жестами и даже тембром голоса дает понять, что готова.
– Элеонора, халат должен быть застегнут, – одергиваю я девушку и получаю в ответ убийственный взгляд. – Александр Николаевич, я вас искала, – перевожу взгляд на мужчину, который смотрит на меня с любопытством, словно на разбушевавшегося хомячка. То есть как на зверька, который ему вреда не причинит в силу своей малозначительности, но как будет бушевать, посмотреть интересно. Завожусь и злюсь уже от одного этого снисходительного взгляда. Да кем он себя возомнил?
– Я слушаю вас, – и бровку так приподнял, типа дает понять, что понимает причину замечаний, данных Элеоноре. Это он мне что, на ревность намекает? Или это уже я сама так накрутила?
– Сегодня приходила бригада по обслуживанию кондиционеров, вот акт выполненных работ, вот платежку я подготовила, – я начала подавать ему документы из папочки, и улыбка медленно стала сползать с его лица
– А от меня вы что хотите? – вопрос был задан как-то раздраженно.
– Чтобы вы утвердили, и я могла передать документы на подпись, – я снова сую ему листы, которые Соколов так настойчиво пытается мне вернуть.
– Но мне надо все проверить. Давайте завтра, – отнекивается мужчина. Ну уж нет! Никаких завтра. Завтра будет что-то другое, а у меня эти бумажки над головой будут висеть.
– Нет. Какое завтра? – я удивленно выпучила глаза, показывая, что это совершенно не вариант. – Завтра я передам в бухгалтерию документы, они тоже там проваландаются пару дней. А мы давно работаем с этой фирмой. Они к нам приезжают вне очереди, потому что мы платим также вне очереди, – разъясняю я тонкости ведения дел.
– Зануда, – слышу сбоку от Элеоноры и, удивленно выпучив глаза, смотрю на нее.
– Что вы сказали, Эля? – Видимо, она не ожидала, что это вырвется так громко или просто были мысли в слух.
– Я говорю: ну да, они быстро приезжают, – выкрутилась девушка и ретировалась к ресепшену, куда подошла пациентка.
– Идемте в мой кабинет, проверим ваши подсчеты. Не хочу подписывать документы с ошибками и косяками, – отзывается Соколов, а у меня из-за его слов пар из ушей сейчас пойдет от злости.
– У меня нет ошибок! – отвечаю запальчиво, широко шагая позади мужчины. Именно из-за моей кавалерийской походки я и не успела затормозить вовремя и впечаталась в мужской бок. Соколов остановился и полуобернулся. Видимо, планировал мне сказать что-то важное. Но вместо этого получил след от помады на белой офисной рубашке.
– Все совершают ошибки. Только какие-то можно исправить, а какие-то нет, – все же произносит заготовленную фразу мужчина и зло смотрит на меня.
Ну а я что? Я ж не специально. Мне даже неловко стало. Но ненадолго. Ровно до момента, когда мы зашли в кабинет и мужчина начал расстегивать эту самую рубашку на себе.
– Ты что творишь?! – я как курица закудахтала, смотря, как Соколов расстегнул рубашку на груди, дернув ее, и выправил из брюк.
– Меняю рубашку. А ты что подумала? – и этот снисходительный взгляд. – Не мог же я ходить на работе в рубашке, испачканной помадой.
Что ж он раньше-то меня так сильно не раздражал? Почему сейчас просто из себя выводит? Я бросила взгляд на часы. До конца рабочего дня пятнадцать минут.
