Возможно, подействовало то, что в кабинете присутствовали посторонние люди, а может, то, что мозг пока ещё не в полной мере осознал свершившийся факт предательства.
И главное – от кого?
От того, кого я не просто любил, а боготворил, можно сказать.
Внутри всё горело. Настолько сильно, что казалось, все органы сейчас превращаются в обугленные куски плоти.
«Не может быть! Этого просто не может быть!» – словно на повторе билась одна и та же мысль.
Вот только кожаная папка, лежащая на переговорном столе, доказывала обратное.
Три раза!
Три, сука! Именно столько раз мне пришлось прочитать всё, прежде чем до охреневшего мозга дошло – это правда! И нет в этих бумагах ничего, за что можно было бы зацепиться, чтобы оправдать Алину.
- Руслан… – осторожно начинает говорить сестра, как только Вадим выводит зарёванную и бледную, как смерть, Алину из кабинета.
- Проводи гостей, – мне даже самому не верится, что ещё я могу вот так спокойно и хладнокровно говорить. В отличие от тона, с выражением лица, похоже, не смог справиться. Хотелось кого-нибудь прибить. И судя по тому, как два мужика с аудиторской конторы, пробормотав слова прощания, рванули в сторону двери, они боялись стать теми, на ком я осуществлю своё желание.
Сестра вернулась уже буквально через пять минут.
При её появлении я сидел за своим столом и снова внимательно вчитывался в документы. Карандашом делаю пометки на полях в тех местах, которые не совсем понял.
- Когда ты это обнаружила? – не поднимая головы, грубо спросил у Веры.
- Месяц назад, – сестра усаживается на стул для посетителей напротив моего рабочего стола. – Руслан…
- Почему сразу ко мне не пришла? – ещё грубее обрываю её и поднимаю тяжёлый взгляд.
Вера напряжённо и прямо смотрит мне в глаза.
- Я же говорила. Хотела сначала убедиться.
- Я хочу знать подробнее, как Али… она смогла это провернуть, – я даже имя Алины не мог произнести вслух. Горечь моментально возникала во рту, вызывая чувство тошноты.
Стараясь абстрагироваться от чувства потери и боли в грудной клетке, я стал внимательно слушать сестру, время от времени уточняя некоторые моменты.
Практически два часа я мучил Веру и… себя.
Но мне это нужно было. Убедиться, что доказательства неоспоримы. Что завтра я не проснусь с мыслью, а всё ли я проверил? А может, вот в этом месте закралась ошибка? Может, она всё-таки была права и её кто-то из коллег подставил?
Нет, так мучиться я не хотел.
Если отсекать себе руку (хотя в моем случае правильнее было бы сказать сердце), то лучше сразу, одним махом и без какой-либо анестезии, чтобы на всю жизнь запомнить эти «непередаваемые» ощущения, чтобы больше никогда и ни за что не влюбляться настолько сильно и одержимо.
- Руслан, послушай, – начала говорить сестра, как только я исчерпал свой лимит вопросов. От понимания того, что сейчас последует, сжимаю зубы так сильно, что нам обоим слышен их скрип. Но Вера, задрав подбородок, упрямо продолжает. – Я знаю, что сейчас тебе кажется, что…
- А вот сейчас стоп, Вера! –треск сломанного карандаша в руке звучит намного громче, чем моё предупреждение, сказанное тихо, но довольно жёстко и бескомпромиссно. – С этого момента я запрещаю тебе вообще упоминать про… неё! Понятно?
Сестра нервно проводит рукой по волосам, откидывая чёлку назад.
Дождавшись согласного кивка, я откидываюсь на спинку стула.
Стук в дверь и в кабинет заглядывает Вадим. Делаю ему знак рукой войти.
